-Аааахххххх!!!!!
Её протяжный стон и дрожь гибкого тела ошеломили пирата. Держа её на коленях, он не торопился просто завалить извивающуюся в оргазме девушку на постель. Ему вдруг захотелось приласкать её…странно…он не мог понять, не мог понять самого себя, своих желаний. Обычно общение с сучками ограничивалось для него жестким быстрым трахом, либо, как в случае с маленькой шлюхой Джоанной (это была единственная, чье имя он запомнил), каждодневным доказательством их вины…и каждодневной казнью…
Содрогнувшись от душевной боли, он внезапно понял, что прижимается к девчонке, спрятав лицо на её груди, а она…она ласкает его, гладит его волосы, целует…не как шлюха…а так, как целовала его давным-давно…одна-единственная, та, что ушла слишком рано. Он вдруг понял, что не хочет отпускать её, не хочет отрывать лица от её груди, что хочет больше всего на свете сидеть вот так, держа её на коленях, и чтобы она успокаивающе шептала ему и гладила его по голове.
Застонав, словно раненый тигр, пират оттолкнул Аннекен, которая от толчка отлетела к стене и, ударившись о неё, сползла на пол. Она не издала ни звука, хотя сильно ударилась и протянув руку к затылку, обнаружила, что разбила голову в кровь.
Пират заметался, словно обезумевший от боли зверь, вцепившись в волосы и задыхаясь. Он был так страшен в этом безумии, что перепуганная Аннекен забилась в угол, обхватив колени и стараясь казаться как можно меньше.
-Ты такая же, как они! Как она! Ты такая же!- вне себя от боли, пират упал на пол пещеры и забился в каком-то жутком исступлении. Аннекен не знала, что делать, но вид задыхающегося от боли пирата был столь страшен и жалок, что она преодолела свой ужас и подползла к нему, обняв и тихо поглаживая по спине. Она ждала, что он оттолкнет её, ударит, может, даже убьет, но он с отчаянным рыданием прижался к ней, обхватив обеими руками, словно ребенок, льнущий к матери.
-Аллорет…
Она вздрогнула. Он ни разу за те месяцы, что был в своём уме, не назвал её по-имени. Они обняла всхлипывающего пирата, пристроив его голову у себя на плече, тихонько поглаживая, шепча утешения..
Они сидели довольно долго, пока он немного не успокоился. Аннекен отняла его лицо, держа ладошками, заглянула в мертвые от боли серо-синие глаза.
-Пойдем, приляг на шкуры, пол холодный.
Он вздрогнул.
-Тебе-то что до этого?
Вереница мыслей, видений, решений промчалась в мозгу Аннекен. Лица Жана, Мари, остальных жертв…и…лицо Рэтбоуна, беззащитного, хрупкого ребенка, покорно подчиняющегося её приказам. Что же сделало из ангела демона? Что заставило красивого ребенка стать чудовищем, грозой морей и ненавистником женщин? Аннекен приняла решение в доли мгновения.
-Не хочу, чтобы ты снова слёг, - тихо ответила она, пытаясь поднять его. – Не хочу больше ненависти и страха…не хочу видеть, как тебе больно…
-Больно…- он рассмеялся страшным, тихим смехом. –Знаешь ли ты, что такое боль, девчонка? Ты, воспитанная в холе и неге…такая невинная, такая чистая…знаешь ли ты, как это больно потерять всех, кто был тебе дорог и…
-И?- с замиранием сердца прошептала Аннекен.
-…и оказаться во власти чудовища, грязной, мерзкой шлюхи…демона…
-Сначала ты переберешься на шкуры, - твердо сказала девушка, помогая встать пирату и переводя его к постели. –Я не знаю, что сделало тебя таким, каков ты был…но я хотела бы узнать…всё, что я поняла, Баз (по его телу прошла дрожь, когда она впервые назвала его по-имени) это то, что ненависть может породить лишь ненависть. Я устала ненавидеть…ты изнасиловал меня, поселил в моём сердце жажду мести, но я не хочу больше ненависти…Быть может, если ты расскажешь мне, что с тобой случилось, то тебе станет легче, и ты поймешь, что женщины-не чудовища. Ведь не чудовище же породило тебя!
Он покачал головой, не выпуская её руки из своих.
-Поставь мясо на огонь, - тихо произнёс он. –Пока оно будет вариться, я расскажу тебе свою историю. Тебе единственной…а потом, быть может, убью тебя…а может и не убью…одно знаю, если я буду и дальше хранить это в себе, оно разорвет меня…
========== 6. ==========
Потрескивало пламя. Пещеру наполняло живительное тепло и аромат вареного с травами мяса. Аннекен вернулась на постель и села так, чтобы видеть Рэтбоуна. Наконец-то она узнает его тайну! Его самый страшный кошмар! Ей бывло и радостно и жутко. Протянув руку, она накрыла ладошкой большую ладонь мужчины.
-Знаешь, ты похожа на мою настоящую мать, - тихо сказал он. – Она была такая же…нежная, всегда хлопочущая по хозяйству…мне было всего три года, когда её не стало, но я помню, как мягки были её руки. Отец любил её. Когда она умерла, он долго горевал. Но он был торговцем и должен был заниматься своим делом. И он взял в жены молоденькую вдову с соседнего квартала. Она была красива, с ангельским личиком. Но отец старался делать вид, что не видит, как она флиртует с покупателями, как заигрывает с толстым банкирским сынком, заходящим к нам якобы купить тканей.
Мне тогда было четыре года. И ещё почти два года, пока был жив отец, я не знал горя. Джоанна, так звали мою мачеху, была предупредительна. Она обихаживала нас, и часто, глядя на меня, улыбалась и говорила:
-Мой сладкий мальчик, ты так прекрасен! Словно ангел с небес спустился!
Если бы знать мне, что сулили её слова…Но что знает ребенок, лишившийся матери? Я знал любовь отца и предупредительную заботу мачехи. Пока однажды отец, выехав за товаром в Германию, не погиб в стычке с разбойниками. Его тело привезли купцы из его торгового товарищества. Он погиб, защищая своего друга. Всю ночь просидел я над его гробом и не верил, что он умер. Просил его не бросать меня…
По щекам пирата покатились слёзы. Аннекен придвинулась поближе, тоже во власти его боли.
-Почти месяц я провел в каком-то жутком забытьи. Не видел и не слышал ничего, - продолжал Рэтбоун, тяжело вздохнув. –Джоанна кормила, мыла, одевала меня. И я видел, что всё чаще её взгляд останавливается на мне, и что она часто беседует с какими-то людьми, приходящими в отцову лавку. Там теперь заправлял её дружок Ноулз. Я боялся его. Он был огромный, от него несло прогорклым маслом и тушеной капустой. Я возненавидел эти запахи на всю жизнь…
В ту ночь…(мо мощному телу пирата прошла нервная дрожь) в ту проклятую ночь я проснулся от того, что чья-то рука зажимала мне рот. Острие длинного ножа прижалось к моей шее и в тусклом свете свечи я увидел склонившегося надо мной Ноулза.
-Молчи, не то прирежу…- прохрипел он и перевернул меня на живот. Я не понимал, что ему нужно. Он навалился сверху и…я подумал, что умру, так было больно. Когда он…закончил…я остался лежать в луже крови и его мерзкого семени…было больно не только двигаться, но и дышать. Потом вошли ещё несколько парней. Все рослые и крепкие. Я плакал, просил Джоанну спасти меня, не отдавать им…Под конец, насытившись мной и бросив почти мертвого на постели, они ушли…Но стало намного хуже, когда внезапно дверь отворилась и вошла Джоанна. Увидев меня в таком жалком состоянии, она остановилась у кровати и внезапно прошипела:
-Ах ты дрянь паскудная, стало быть, вся твоя невинность и красивое личико-обман? Продажная дрянь!
Она принесла тазик и кувшин с водой и велела мне вымыться. Я подчинился, трясясь от страха. Тогда я не знал, что это она подослала ко мне Ноулза и его дружков. Я не понимал, что произошло. Я боялся, что они снова придут…но то, что было потом…было во много раз страшнее…