— Благодарю за ваше внимание к моему сыну, но все же мне нужна ваша помощь как лекаря. — Вмешалась Настя боясь, что разговор затянется.
— Славный юноша, ему бы учиться…
— Не его это судьба, это для богатых детей, пойдемте.
Настя провела его в небольшую комнатку на первом этаже возле лестнице, в которой и лежал Ногай. Метаксас с интересом смотрел на раненого, в голове его всплыл вчерашний разговор о войне в Болгарии. «Совсем ведь близко, только море переплыть. Возможно ли?»
— Кто он? Уж не ордынец ли?
— Китаец! Купец из Китая! Да вот, на пути к Константинополю разбойники напали, еле отбились.
«Да, и правда, откуда в семье купца ордынец? И все же, странно» — думал Ставрос:
— Занятно. Не слышал я о нападениях. — Он испытывающие посмотрел на Настю, но она молчала, и чтоб не сказать лишнего. — Что ж, займемся делом.
Метаксас раскрыл сундучок, стал доставать и ставить на стул рядом с Ногаем колбочки, кожаный турбус с инструментами.
— Лохань, руки мыть буду.
Фрол принес лохань и кувшин с водой. Полил Ставросу на руки. Лекарь руки встряхнул, вытирать не стал. Фролл, державший наготове чистый ручник, головой недовольно покачал.
Ставрос взял колбочку, и из нее полил ароматное масло на руки, перед лоханью. Запахло травами.
— Покрывало убрать. Пусть ваш слуга размотает раны на теле.
— Как, все?
— Да, все! Вы говорили, что не поправляется — будем смотреть, почему.
Настя с помощью Фрола осторожно размотала повязки. Метаксас придирчиво посмотрел, понюхал, потыкал в раны палочкой.
— Рана на плече полосная, на животе — уходящая под ребра. Внутренних разрывов не видно. Кровоподтека нет. Они несерьезные, затягиваются хорошо. Давайте глаз посмотрим. Ты бы лучше вышла, смотреть будет трудно.
— Ничего, я привыкла.
— Необычная ты женщина. Ладно.
Настя размотала повязку на голове.
Ставрос посмотрел. Принюхался. Потыкал в рану палочкой. Ногай застонал. Настя вся напряглась, беспокойно кусала губы.
— Что вы ему даете?
— Что?!
— Он с загноившейся раной так долго протянул? Боль невыносимая. Вы ему что-то давали?
— Господи. Как же он мучился!.. Дурман-траву. Вот, я разводила ее на ночь.
Ставрос посмотрел. Тыкнул пальцам, положил на язык.
— Опий. Правда, очень плохого качества.
Он достал из сундучка мешочек.
— Вот. Разведи, этот очищенный. От него эффект быстрее, и без последствий.
Настя развела белый мелкий порошок. Приподняв голову Ногая, раздвинув губы ложкой, влила ему в рот получившийся раствор.
Ставрос достал железную тонкую палочку с острым лезвием и начал вскрывать начавшую срастаться рану. Из нарыва убрал гной. Прижал чистым Фроловым ручником рану.
— Хм, рана прочищена хорошо. Кто тот лекарь, что делал? Чья рука? Я всех врачевателей в городе знаю.
— Это был не лекарь. Мясник.
Ставрос удивленно посмотрел на Настю.
— Там, за городом, лекаря не оказалась.
— Неплохо… — пробормотал Метксас стал расковыривать рану дальше.
— А вот и наша проблема. Наконечник застрял. Так часто бывает. Стрела летит на большой скорости, врывается в плоть и об кость ломается. Наконечник остается. Странно, что ваш мясник его не заметил. Правда, он глубоко ушел. Много придется резать.
Операция шла долго. Старвос опытной рукой наставлял в рану тонких деревянных палочек, чтоб края раны не мешали. Тонким ножом долго старался подцепить наконечник стрелы. Не удавалось. Тогда он стал вгонять тонкий ножик возле наконечника и расшатывать в ране. Наконец, тот поддался. Кусочек железа выскочил и брякнул об пол.
— Ну вот. Теперь прижечь и все.
Уже провожая и благодаря Ставроса, Настя спросила, сколько должна за его работу.
— Я нахожусь на обеспечении императора и плату за лечение у всех остальных беру услугой. Вы мне ничего не должны. Должна Евстрафтия. Странно, она за простых людей обычно не просит. Вы очень интересная женщина, Анастейша. Опий, или как вы его там называете, дурман-траву, больше не давайте, а то он может потерять разум. Совсем. Вот мяту, анис, ромашку, обычные травы, — из них можно отвары давать. Они, знаете, тоже хорошо головные боли снимают. Да, раненый не должен просто лежать. Жизнь — это движение. Смерть — это покой. На теле много покраснений. Это от долгого лежания. Двигаться сам он не может, надо это делать за него. Тело обтирать, повязки, простыни менять. Все остальное в руках божьих.
Глава 13
После операции у Ногая всю ночь держался жар. Настя боялась, как бы не стало хуже. Ставрос был последней надеждой. К утру горячка прошла, Настя ушла к себе отдохнуть. После обеда к ней зашел Фрол и сказал, что ордынец пришел в себя.
Настя умыла уставшее заспанное лицо и пошла к Ногаю. Он и вправду выглядел бодро, лицо его не было мучительно искажено, — знать, боль прошла.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, намного лучше.
— Я нашла хорошего лекаря. Оказалось, под глазом застрял наконечник стрелы. Вот он.
Настя раскрыла ладонь и показала Ногаю:
— Он такой маленький, а сколько мучений приносил…
Ногай потянулся, Настя положила наконечник стрелы в его раскрытую ладонь. Коснулась пальцами его кожи. Ладонь ордынцца закрылась, сжав пальцы славянки на короткое мгновение, разжалась.
— Сохраню. Будет мне напоминание.
Он вздохнул и все же решился спросить.
— Что с глазом?
Настя закусила губу, это был трудный вопрос. Она все откладывала, и сама ему так и не сказала. Славянка опустила взгляд, покачала головой.
Ногай тяжело задышал. Принять это было не просто.
— Оставь меня.
Настя понимающе кивнула и вышла.
Он подозревал, что с глазом все плохо, но надеялся, что тот останется цел. Много ли он знал воинов без глаза? Видел со всякими ранениями своих людей, но обычно такие уже не были лучшими в бою. Увечные чаще просто возвращались домой, хорошо, если поход был удачный, то не с пустыми руками. Теперь он сам — увечный! Пойдут ли за таким его нукеры? Признают ли? Уныние и тоска захватывали его. Осознание собственной слабости и никчемности терзало и злило. И вот таким сейчас его видит она! Спустя столько лет, почему именно так? Почему слабым и жалким? Пожалела… она его жалеет, это все, все, что ей движет! А он, наверно, был груб, и она больше не придет. Может и к лучшему…. Но он ошибался. Легче не становилось от одиночества и вечно бурчащего Фрола, — отчаянье давило еще больше.
Вечером Настя все же заглянула. Он постарался скрыть свою радость, но это давалось с трудом. Она выглядела наряднее и свежее, чем днем. Его внимание привлекли ее губы, что были краснее обычного. Что это? Не для него ли прихорашивается? Вздор! Возможно, ждет гостей.
Настя вела себя с Ногаем легко, словно встретила старого знакомого, много расспрашивала его о том, как он жил все это время. Постепенно, нехотя, видя ее доброе расположение и живой интерес, Ногай разговорился и поведал ей о странах, в которых побывал, о диковинных высоченных пирамидах, о миражах, что в жару обманывают путников. О животных и блюдах, которые удалось попробовать.
— А помнишь наш совместный поход на Хулагу? — спросила Настя.
— Да, не самые приятные воспоминания. Мы тогда были на голову разбиты… Я жалел, что не поверил тебе сразу. Я и Тулаю тогда не совсем поверил. Он давно как человек вызвал у меня подозрения. За ним много тёмных дел водилось, но на прямую пойман не был. Надо было отступить, поменять позицию, выслать разведку. А решил проверить вас обоих…подождать. Жаль, упустил время. Много славных воинов в том бою полегло.