– Рад тебя видеть здоровым, Алешин! – выкрикнул мне, свесившись с балкона почти по пояс, Сергей Туров, мой сосед по дому. – Заходи в гости, найдем, чем отметить!
– Обязательно! Как только так сразу…
Я посторонился с дороги ползущего мне навстречу бронетранспортера груженного мешками с песком и быстро свернул в малоприметный переулок. Шорох моих шагов многократно отражался от стен домов, раскрашенных революционными картинами далекого прошлого. Вот Ленин с броневика вещает перед собравшимися солдатами и матросами, а на другом здании изображено как толпа красноармейцев тащит на плечах убитого в бою товарища. Я остановился, по-новому взглянув на такие привычные сюжеты. Монументальные лица безымянных бойцов сжимающих в мускулистых руках винтовки и красные знамена, жутковато сверлили меня своими слепыми глазами без зрачков. Они были похожи на жуткие призраки прошлого.
– Что-то мне от ваших недобрых взглядов не по себе. – Пробормотал я, невольно сглотнув.
Надо мной уже давно зловеще нависали дома брошенного сектора, где никто уже не жил долгие годы. Шелестящий шепот ветра в выбитых окнах и грязных подъездах заставляли ощутить одиночество и тоску, словно я очутился на древнем кладбище. По идее здесь никаких некроморфов быть не должно, но теоретически все возможно тем более открытое море в ста метрах. Пусть инженеры с пеной у рта доказывают, что береговая линия неприступна для разной морской мерзости, я скептически относился к подобным заверениям. Кого вообще может остановить колючая проволока, подводная сетка и старые минные поля вдоль всего пляжа?
Что бы не поддаваться унынию, я прибавил шагу, напевая громко песенку: – “А вот они условия, а вот она среда, а, в общем, для здоровья полезны холода…”
Выбравшись из мрачных стен домов, перевел дыхание, ощущая, как приступы клаустрофобии постепенно отпускают. С некоторых пор я стал ею страдать. Осторожно спустившись по крутой тропинке к неспокойному морю, почувствовал себя рядом с водой значительно лучше. Когда ноги перешли с бетона на мягкий песок пляжа, протянувшийся почти на десять километров, мне снова нестерпимо захотелось избавиться от одежды и нырнуть в прохладные волны. Старый маяк на громовом утесе привычно подмигивал прожектором, указывая путь морским патрулям. К нему-то я и направился. Взбираясь на самый верх, я уже был готов признать, что идея была не самая удачная, когда увидел на смотровой площадке смотрителя маяка – старого японца Мацумоту. Он приветливо помахал мне рукой и скрылся внутри. Посмотрев вниз на черные скалы пол сотней метров ниже маяка, я вздохнул, и быстрым шагом осилил последние метры.
– Никак теряешь форму. Раньше поднимался за минуту, а сейчас вползаешь, словно старый инвалид или больная черепаха. – Мацумото, довольно покивал, когда я по японскому обычаю снял перед порогом ботинки и слегка склонил голову в приветствии.
– Мацумото сан, меня только сегодня выписали из госпиталя.
– Оправдания. Они ведь как дырка в заднице – у всех имеются.
– Пощадите, учитель! Ну, какие оправдания? – возмутился я, но когда понял что хитрый старик, таким образом, подкалывает меня, тоже не удержался от улыбки. С почтением протянул пакет с продуктами, что захватил с собой из дома. Обычно без подарков я к нему не приходил.
– Орегото. – Коротко поблагодарил Мацумота, указав на лавку у горящего камина.
Присев поближе к огню, я жадно протянул к нему руки, ощущая живительное тепло в пальцах. Когда туман и сырость приходят с моря, это самое действенное средство от тоски.
– Все ли у Вас в порядке, учитель? Не беспокоят безымянные демоны из моря?
Японец пожал плечами и раскурил трубку:
– По-разному, а тебя? Душа твоя полна смятения, а в глазах страх. Ты чего-то боишься?
– Скорее кого-то. Меня до чертиков пугает глупость командования Гнезда.
– О, серьезное заявление. Считаешь, ты умней, чем они?
Повесив автомат на крючок, я благоговейно снял с деревянной стойки меч в резных ножнах и резко развернувшись, нанес хитрый финт, нацеленный в голову старика. Ничуть не удивившись и не растерявшись, тот ловко уклонился и, подхватив со стены второй меч, блокировал им мой выпад. Скрестив мечи, мы быстро закружили по комнате, пока у меня не сдали нервы, и я не расцепил полоски металла, отпрыгнув на несколько шагов назад. Лицо мое ожесточилось.