В тот день я убежала с уроков, простудилась, слегла с высоченной температурой и проболела две недели. Думаю, что это было нервное. Мне не хотелось возвращаться в класс, но я не могла допустить, чтобы эти звереныши, еще не ставшие взрослыми, но уже очень злые, торжествовали победу и считали, что загнали, уничтожили меня. Не дождутся! — решила я. Поэтому, когда я появилась после болезни, то сделала вид, будто ничего особенного не произошло, а на Наташку даже не смотрела. Меня, конечно, еще пытались дразнить, но, не добившись ни грамма внимания, бросили. Для палачей и охотничьих собак нет ничего привлекательнее страха их жертвы, нет страха — нет и удовольствия. Мне тогда было приятно, что я лишила их удовольствия, а еще я на всю жизнь запомнила урок, который мне преподали. Не доверяйся — и не будешь обманут.
Вот и сейчас я налила себе чаю, успокоилась и только после этого ответила Нику.
«Симпатичная кукла. А где ее изготовили?»
Чтобы занять себя в ожидании ответа, я снова погрузилась в работу и специально не заходила на сайт до самого вечера. А когда зашла, там меня ждало новое письмо.
«Можете посмотреть на клеймо сами, если вам, конечно, это интересно».
С этого момента все буквально валилось у меня из рук. Я открывала, а затем снова закрывала страницу раз двадцать, наливала чай и забывала о нем, садилась поработать, но спустя время обнаруживала себя бесцельно глазеющей в пространство. Звонил Пашка, но, боюсь, я была с ним груба, хотя едва понимала, о чем он вообще говорит.
А Гретхен смотрела на меня с легким любопытством и насмешкой, словно ее весьма занимали метания человеческого существа. Сама не понимаю, почему я не могла ответить на сообщение сразу. Боялась показать свою слабость? Не привыкла допускать людей слишком близко? И все же я решилась. Было уже далеко за полночь, когда я написала Нику всего три слова: «Где и когда?», а потом снова металась, не в силах уснуть. Но он словно сжалился надо мной — ответ пришел меньше чем через час. Весьма меня обнадеживший ответ: «Если хотите, завтра, в центре».
Подойдя к темному окну, я, прислонившись лбом к холодному стеклу, смотрела на спящий город. Почти все дома были погружены во мрак, горели лишь немногие окна в высотке напротив. Хотелось бы знать, что происходит за ними. Иногда трудно поверить, что там живут люди, которые занимаются какими-то каждодневными рутинными делами: едят, спят, смотрят телевизор, разговаривают, мечтают о чем-то, ждут чего-то… Ник тоже не спит. Где-то в этом огромном городе горит еще одно окно — его окно. Возможно, он, как и я, прижимается сейчас лбом к стеклу и думает о чем-то… Знать бы только, о чем…
— Ничего, — прошептала я, — стоит увидеть его лицо, и он перестанет занимать мои мысли. Я думаю о нем так много потому, что все это очень странно. И его появление, и странные вопросы, и куклы… Он для меня загадочный незнакомец, но стоит сдернуть вуаль — и магия исчезнет.
А на следующий день я увидела его лицо.
1953 год, февраль
Папа и мама никак не возвращались. В комнату заглядывала луна, стеля по полу серебристую дорожку. Кажется, наступи на нее — и улетишь на небо, в настоящую сказку.
Но Боря даже не смотрел на эту красоту. Сжавшись под одеялом, отвернувшись к стене, он боялся оглянуться, но все равно чувствовал на себе тяжелый нечеловеческий взгляд. Кукла смотрела на него ярко-сапфировыми холодными глазами.
Мама называла эту куклу сокровищем и рассказывала, что получила ее в подарок от папы, но все же Боря точно знал, что кукла их не любит. Возможно, она злая ведьма, как та, что бросила в воду сестрицу Аленушку, а братца Иванушку собиралась зарезать. Боря не верил этой белокурой обманщице. Наверное, она приворожила маму и папу специально, чтобы их погубить.
— Ты же не боишься куклу? Боренька, ты большой мальчик, тебе скоро уже восемь, и ты не должен бояться, — говорила мама. — Посмотри, какая красавица наша Гретхен.
Кукла то глядела на него насмешливо, словно издевалась, то казалась воплощением спокойной доброты.
— Гретхен сказала, что любит тебя! Ну, поцелуй ее, только осторожно! Ни в коем случае нельзя ей навредить! — ласково шептала мама, гладя его по растрепанным темным волосам.