При этом ее признании весь состав суда снова закашлялся, а прокурор просто побагровел и все многозначительно поглядывал на присутствующего на краю скамейки зоотехника, который вдруг засмущался, опустил глаза и стал пробираться между лавками, очевидно торопясь исполнять неотложную нужду или срочное дело общественной надобности. Перемена настроения суда не ускользнула от бдительности адвоката В. Романова, и он не замедлил воспользоваться моментом, заявив требование защиты предъявить к опознанию петуха, находящегося во временном безвозмездном пользовании свидетельницы Абрамовой. Фекла Ивановна адвоката сразу же невзлюбила со всеми вытекающими из ее гневного щербатого рта выражениями, приводить которые я здесь не берусь из-за моей крайней застенчивости. А если кому-нибудь захочется их перенять и усвоить, рекомендую ему попробовать влезть в переполненный знойными телами торговок сельский автобус, следующий в направлении толкучего рынка в базарный день. И все-же, несмотря на данный ею защите отпор а может быть, именно благодаря ему, суд заявление адвоката уважил и вынес резюме: вещественное доказательство в виде петуха на опознание предъявить. И, ввиду проявившейся попытки, пока еще свидетельницы Абрамовой Ф. И., выказать неуважение суду и уклониться от предъявления вещдока — объявить ей предупреждение и выделить для задержания бродячего петуха одного из милиционеров. За это Фекла на суд разгневалась и понесла его, как говорят, «по кочкам». Высказав в числе прочих, неосмотрительные укоризны, что вместо того, чтобы заниматься борьбой с настоящими расхитителями, вроде зоотехника Прохора и продавщицы Феши (что не осталось ими незамеченным), тратит драгоценное летнее времечко и «гонит кино на потеху публике» измываясь над честной труженицей. И пригрозила написать жалобу самому Брежневу, а заодно и Терешковой. И, вероятно, другие угрозы тоже выкликала, но их уже никто не слышал, поскольку, отряженный на поимку вещдока, милиционер настойчиво, под локоток, увлек Феклу в глубину ее собственного двора, который находился от магазина в самой непосредственной близости. А огороженный жердями огород даже к нему вплотную примыкал.
После громкого там переполоха, донесшегося даже до судейского стола, из двора гражданки Абрамовой показался милиционер с белым петухом в руках. Сама же гражданка, бывшая свидетельница, очевидно в целях безопасности, решила, что лучше соблюдать экстерриториальность и следовала параллельно блюстителю правопорядка, но по другую сторону изгороди, прямиком по огороду, через крапиву и полынь.
Для удобства опознания временно задержанного, вещдока Петьку привязали за лапу на крылечке магазина. Петька недолго похорохорился, подергался на веревочке и на радость публике загорланил весело и громко: «Все на реку!» И как в воду глядел: на реку всем хотелось, даже официальным лицам, взмокшим на солнцепеке и уже осознавшим внутренне всю бесперспективность процесса, который следовало поскорее заканчивать, чтобы попытаться «стерилизировать» желудки, в которых после показаний Феклы и Никодима стало происходить неладное. Тем не менее, социальное происхождение и имущественную принадлежность петуха, в интересах объективной истины, следовало, бы четко установить. Наиболее квалифицированным опознавателем суд посчитал зоотехника и опросил его первого.
Прохор, от внимания которого не ускользнула предварительная Феклина угроза, на всякий случай решил со вздорной бабой не связываться, и к удивлению состава суда и почтенной публики вдруг заявил, что определенно ничего утверждать не может. Но то, как петушок гордо держит головку и высокомерно выпячивает грудь, наводит на мысль, что на колхозных хлебах он вряд ли когда воспитывался. Что и занесли в протокол. Но представитель обвинения выразил протест, указав на нечистоту эксперимента. По его мнению, зоотехник — сторона заинтересованная, а мнение заинтересованной стороны не может служить единственным основанием. Суд мнение обвинения принял к сведению и стал вычислять незаинтересованного опознавателя. Из числа присутствующих такового не нашлось, поскольку все оказались работниками птичника, так или иначе заинтересованными и причастными. Тогда вспомнили о продавщице. Фаина Никитична, по причине примыкания магазина к Феклиному огороду, уже давно заимела с ней неприязненные трения, какие часто возникают между соседками. По закону механики в паре трения всегда возникает тепло, способное вызвать воспламенение при неблагоприятных условиях. Пассажи Феклы по поводу магазина и расхитительства воспламенили, и без того разгоряченную целодневным присутствием рядом с ней суда и прокурора, продавщицу. И она решила, что называется, «перевести стрелку» на обидчицу. Однако и бдительная Фекла Ивановна не дремала. Скрывшись на полминуты во глубине двора, она появилась снова уже со здоровенным гончим кобелем на сворке и привязала его внутри огорода, вблизи от судебного присутствия. Громогласым кобелем Феклу наградил ее сынок, городской охотник, сообразивший, что на деревне собаку прокормить способнее, да и удобнее, поскольку нужен такой пес только в осенний сезон, месяца два в году — не более. А в остальное время — чистая обуза. Одинокая Фекла с кобелем подружилась, кормила его палыми курами, а он ее слушался, служил как умел и, между прочим, терпеть не мог пропахшую кошками продавщицу Фешу, при виде которой просто разрывался от лая. «Сидеть!» — приказала ему Фекла и подошла к самой изгороди, чтобы лучше услышать, что это такое несет по поводу ее петушка обнаглевшая спекулянтка. А Феша доносила суду следующее: «Злодей это, а не петух, я вам скажу, граждане судьи — потому как беспощадно клюется. И несомненно колхозный — это как пить дать. И Фекла его нагло присвоила, хотя и твердит, что он ничейный. А по какому признаку он ничейный? Только по тому, что по лесу прогуливался? Так далеко зайти можно: побывайте в сезон в лесу, поглядите сколько одиноких мужиков там с лукошками или ружьями шатается. Они что — тоже ничейные? Значит, можно их хватать и затаскивать к себе в хату, чтобы потоптал, как этот петух? Не согласная я. Каждый мужик должен свою бабу иметь, а не топтаться по лесам и прочим курятникам». Ход Ваших мыслей нам понятен, — прервал ее судья. — Но не могли бы Вы вернуться к тем признакам, по которым опознаваемый субъект может быть отнесен к колхозной собственности?» — «По каким таким! — не смогла остановиться разгоряченная Феша. — Злодей он — вот какой главный признак. Он моему котику глаз выклюнул. Такое одни колхозники могут — они когда гуртом соберутся, у них первое дело друг другу ни за хрен собачий глаза выклевывать, да глотки рвать…»