– Странно, – продолжал Келексел. – Фраффин убежден в том, что вы – важный фактор нашего развития, что с вашей помощью мы можем подняться на новый уровень бытия – чуть ли не достичь зрелости. Пожалуй, он и сам не осознает, до какой степени прав.
Терлоу попытался приобнять Рут. Она оттолкнула его руку.
– Что ты задумал, Келексел? – предельно сдержанным тоном спросила она.
– То, что не удавалось ни одному бессмертному хему, – ответил Келексел. Сомнений в том, ради чего он сюда пришел, больше не оставалось; главное, чтобы хватило сил.
Он повернулся спиной к Рут, подошел к кровати Терлоу, брезгливо разгладил складки. В этот момент он ощущал на своих плечах груз всей цивилизации хемов, всего того, с чем его вид не желал мириться.
При виде Келексела у кровати, Рут испугалась, что сейчас он включит манипулятор и заставит Анди на них смотреть. «Господи! Только не это!» – мысленно взмолилась она.
Повернувшись к ним лицом, Келексел присел на кровать, слегка оперся на руки – покрывало было теплым и пушистым. От него исходил слабый запах пота, который странным образом возбуждал.
– Что ты задумал? – повторила шепотом Рут.
«Не отвечай», – сказал себе Келексел. Начни он отвечать – и прощай его решимость. Он не совершит ничего значительного, выберет путь наименьшего сопротивления, тот самый, который завел его вид в нынешний застой.
– Не двигайтесь, – скомандовал Келексел.
Он направил внимание внутрь себя, отыскал пульсирующий центр и сосредоточился на ритме сердцебиения… «Должно получиться. Процедура омоложения учит нас управлять каждым нервом и мускулом, каждой клеткой организма. Я справлюсь».
До сих пор он не давал определения своим действиям, лишь нащупывал возможности. А сейчас попытался замедлить сердцебиение.
Поначалу ничего не происходило. Затем он почувствовал, что пульс замедлился. По мере того как он обретал контроль, едва уловимая разница становилась все заметнее. Он заставил сердце биться в такт дыханию Рут: вдох – удар, выдох – еще удар.
Один удар пропущен!
Келексела накрыла непроизвольная волна панического страха. Он машинально ослабил хватку, пытаясь восстановить ритм. «Нет! Я не этого хотел!»
Однако им уже завладела иная сила. Страх обрастал еще большим страхом, ужас – еще большим ужасом. Неумолимая, сокрушающая боль сдавила грудь. Келексел представил утес, о котором говорил Терлоу, явственно увидел на нем себя, цепляющегося за любой выступ, хватающимся за любой шанс не сорваться в темнеющую пропасть.
Откуда-то издалека, из мутной дымки, в которую превратилась комната, донесся голос Рут:
– Ему плохо!
Келексел понял, что упал навзничь на кровать Терлоу. Полыхающая в груди боль переросла в нестерпимую агонию. Где-то глубоко внутри, в такт глухо стучало сердце: удар – агония, удар – агония…
Он почувствовал, как разжимаются пальцы, он вот-вот соскользнет. Под ним разверзлась бездна. В ушах засвистел ветер, и Келексел, крутясь и извиваясь, полетел в бесконечную мглу. Его догнал и исчез в пустоте слабый голос Рут: «Боже, он умирает!»
Доктор бросился к кровати, пощупал пульс на виске Келексела. Ничего. Кожа была сухой и гладкой, как металл. «Может, они не такие, как мы, – подумал Терлоу. – Может, у них пульс в другом месте». Он пощупал правое запястье. Рука казалась вялой и полой. Пульса не было.
– Он мертв? – прошептала Рут.
– Похоже на то. – Терлоу отпустил безжизненную руку и поднял глаза на Рут. – Ты велела ему умереть, и он умер.
В ней шевельнулось странное чувство, похожее на укол совести. Чтобы бессмертный хем вот так закончил свою казалось бы бесконечную жизнь? «Это я его убила?» – подумала она, а вслух сказала:
– Это мы его убили?
Терлоу опустил взгляд на застывшую фигуру пришельца. Хем пришел к нему, надеясь найти у примитивного «врачевателя» некое мистическое утешение.
«А я ничего ему не дал».
– Он был сумасшедшим, – прошептала Рут. – Они там все такие.
«Да, это существо страдало особым видом сумасшествия, причем очень опасным, – подумал Терлоу. – Я правильно поступил, отказав ему в помощи. Он мог нас убить».
«Все такие?» – Доктор припомнил краткий рассказ Келексела об обществе хемов. Значит, их много. И что они предпримут, обнаружив двух «аборигенов» над мертвым хемом?
– Что мы можем сделать? – спросила Рут.
Терлоу растерялся. О чем она? Об искусственном дыхании? Мысль казалась абсурдной. Ведь ему ничего не известно о метаболизме хемов. С чувством полной безнадежности он повернулся к Рут – как раз в тот момент, когда мимо, оттолкнув ее, прошли еще два хема.