«Как долго я протяну в изгнании, прежде чем последую примеру Келексела?» – с грустью подумал Фраффин и снова втянул в себя пропитанный пылью и солью воздух Карфагена. Безжизненное, отравленное, выжженное торжествующим злорадством Катона место, где корчились объятые ужасом немногие оставшиеся в живых.
– Я тебя предупреждала, что этим все кончится, – добавила Инвик.
Фраффин закрыл глаза, лишь бы не смотреть на нее. В наступившей темноте он увидел свое будущее. Его орлиное гнездо в упадке, заросло бурьяном. Потемнела кровь, питающая неутолимого внутреннего оракула. Он окружен всевозможными приспособлениями для комфортного проживания в вечности – всем, кроме общества хема или любого другого живого существа.
Мысли подпрыгивали и уносились прочь, как пущенный по воде камень. Ему не будет покоя от воспоминаний об этой планете. Он сам и был тем камнем, скачущим по образам и эпохам: дерево, лицо… еще лицо, и вот перед ним дочь Каллима-Сина, (с подачи хемов) отданная в жены Аменхотепу каких-нибудь три тысячи пятьсот ударов-лет назад[36].
И факты: Фраффин вспомнил, как царь Кир предпочел трону раскопки. Глупец!
И места: стена у пустынной дороги в грязной деревушке Мукайяр. Всего лишь кусок стены, но он вызвал в памяти могущественный Ур таким, каким Фраффин видел его в последний раз. В его памяти Тиглатпаласар не умер, а шествовал перед камерами хемов через врата Иштар по Дороге процессий. Перед мысленным взором режиссера в безвременном параде проходили Синаххериб, Салманасар, Ишме-Даган, Син-шар-Искун – все они танцевали под дудку хемов.
В сознании Фраффина бился пульс этого мира, стучало сердце времени, то разжимаясь, то сокращаясь, посылая сквозь поколения темные змееподобные волны. Его мысли на мгновение перешли на вавилонский лингва франка, верно служивший торговому миру в течение двух тысяч лет, пока режиссер не смешал все карты, подсунув аборигенам Иисуса.
Собственный разум представился Фраффину единственным хранилищем всех его созданий, он сам – их единственной надеждой на увековечение. Он вобрал в себя все их чаяния, голоса, лица, целые расы, не оставившие иных следов, кроме отдаленных негодующих перешептываний… и слез. Все это воспроизводилось в единственном доступном ему эмпатеатре – в собственной памяти. От этих мыслей в сознании вспыхнуло нечто, похожее на совесть, некое понимание того, что в последние секунды открылось Келекселу.
Фраффин вновь взглянул на Рут, на Терлоу. На их лицах застыл страх. От внезапного прозрения закружилась голова: наверное, так наступает зрелость. А с ней…
«Я смотрю на жизнь их глазами! – поразился он. – Я стал одним из собственных творений!»
Вся история этой планеты… его планеты обрушилась, сжалась внутри него.
Показав Сабу, память услужливо предоставила ему образ ее верблюжьей столицы, выдержавшей когда-то натиск легионов Элия Галла, а теперь, точно так же, как он сам и Карфаген, превратившейся в прах, свалку мусора среди песчаных барханов и безмолвных камней – жалкие руины, ожидающие нового царя Кира с лопатами, который раскопал бы их пустые черепа.
«Aurum et ferrum, – подумал Фраффин. – Золото и железо».
Была ли у него хоть какая-то надежда на проблеск разума, прежде чем он окунется в расплавленную тьму?
«Мне больше нечем будет занять сознание, – подумал он, – и наконец нечем защититься от скуки».
ПО УКАЗУ ПОТЕНТАТА:
Прием заявлений от желающих наблюдать за дикими хемами в их естественной среде обитания на текущий цикл окончен. Заявки на следующий цикл будут приниматься только от квалифицированных специалистов в областях генетики, социологии, философии и истории хемов, а также смежных с ними областях.
Разрешения на интервью с местным врачевателем Андроклом Терлоу и его женщиной Рут будут выдаваться исключительно при соблюдении следующих условий:
1. Воспрещается задавать вопросы, касающиеся темы бессмертия.
2. Воспрещается задавать вопросы, касающиеся приговоров режиссеру Фраффину, корабельному хирургу Инвик и другим членам экипажа кинокорабля.
3. Воспрещается задавать вопросы, касающиеся отношений аборигенки с инспектором Келекселем.
4. Интервью должны проводиться исключительно в доме врачевателя на заповедной планете с соблюдением стандартных мер предосторожности.
Обращаем ваше внимание, что заявки на усыновление детей диких хемов с заповедной планеты или отпочковавшихся от нее планет не будут удовлетворены до завершения обследования потомка Келексела и аборигенки. Результаты проводимых в настоящее время опытов с младенцами специально отобранных диких хемов будут объявлены по их завершению.
36
Здесь и далее упоминаются реальные личности и события из истории Египта, Ассирии, Месопотамии и других государств Древнего мира.