Бремя
Мирколас пригубил терпкое вино и посмотрел в глотку камина, где уютно потрескивало пламя. Смотрел, как огненные языки облизывают головешки, и вспоминал сегодняшний разговор с Фраго. Сейчас-то он остыл, зато днем трясся от ярости и громко кричал на распорядителя, требуя справедливости.
— Зачем? — вопрошал он, размахивая руками. — Зачем вы сменили мне призвание?
— Такова воля владыки Ксарра, — сухо отвечал Фраго, сложив руки над столом домиком. Всегда хладнокровный, главный распорядитель и сегодня был спокоен, как море в штиль. — А приказы владыки не обсуждаются. Им лишь может быть дано разъяснение.
Мирколас тревожно ждал продолжения. А потом Фраго нанес сокрушающий удар.
— Его Величие определяет тебя на уровень Пред-жизни, на должность Конструктора душ.
Мирколас открыл и закрыл рот, как рыба, вынутая сетями из воды. Видимо, вид у него был настолько ошарашенный, что даже Фраго скривился в улыбочке.
— Тебе это может показаться в диковинку, но должен официально предупредить, что к своим обязанностям ты приступаешь завтра же. Вот уведомление, распишись. Первое время будешь обучаться у мастеров-конструкторов.
Мирколас бессильно скрежетнул зубами:
— Это… это неслыханно! Фраго, как ты себе это представляешь?
— Я вообще себе ничего не представляю, — отрезал распорядитель. — Воображение в моей работе штука лишняя.
— Меня, Верховного палача, прослужившего сорок лет Ойкумене — в Конструкторы! — рвал и метал Мирколас, расхаживая по приемной. — Я живу этим. Я лучший в своем ремесле. Почему? Не понимаю. Может, это какая-то ошибка?
Фраго равнодушно пожал плечами и сказал:
— Ксарр никогда не ошибается. Такова его воля. Все, ты свободен. Будь добр, пригласи следующего.
Мирколас не помнил, как ушел оттуда и как очутился дома, в своей крепости на мысе. Выпытывать что-то у распорядителя бесполезно, но одно было известно каждому жителю Ойкумены доподлинно — все перемены в их жизни происходят из их же поступков, которые кропотливо собираются, внимательно анализируются и докладываются владыке и его столу управителей, а уж те принимают решение. Неважно, какой поступок ты совершил — хороший или плохой — последствия будут всегда. Вот они последствия, мрачно думал Мирколас, наполняя чашу заново, но какова причина? Палач вернулся к последним дням на своем посту, перебирая факты в памяти. Вспомнил осужденного, лохматого и грязного богохульника, которому было назначено удушение. Бродяга умер быстро и без особых мучений. Казалось, он освободился от жизни легко. Дернул ногами раз-другой и обмяк.
По стенам высокого чертога прыгали тени. Кажется, Мирколас начинал догадываться. Тот еретик шатался по городам и рассказывал, будто бы смертных обманывают и держат в невежестве. На самом деле мир не таков, каким его рисуют вечные. На самом деле каждый человек вечен и у него есть аватара в психомире. Только вечным невыгодно пускать туда людей, и они придумали бренную жизнь, а сами служат демону. Чтобы освободиться, вечных надо свергнуть. Обычная история мятежа, если бы не одно обстоятельство.
После казни тело проповедника исчезло.
Учиться было трудно. Мирколас постоянно ошибался. Его разум, заточенный на убийство, впадал в ступор при попытках собрать душу смертного. Задача конструктора — собрать душу так, чтобы она стала устойчивой, служила человеку всю жизнь и не разрушилась. База оставалась постоянной, а остальные элементы комбинировались, образуя готовую личность. Сюда входили темперамент, характер, привычки, способности и многое другое. Искусство это казалось гораздо сложнее, чем его прежнее ремесло.
Смена призвания повлекла за собой и изменение образа жизни. Из Одра возмездия, пустынного и темного места, Мирколас попал в мастерские, сотканные из желто-розового сияния. Теперь вместо сине-черного плаща приходилось облачаться в бело-красную тогу, в которой он очень неуютно себя чувствовал. Конструкторы приветливо улыбались ему, но привыкший к страху на лицах, Мирколас оставался непроницаем. Он понимал, что должен измениться внутренне. Ему придется стать говорливым и дружелюбным.
— А теперь возьми нить безрассудства и вплети его в ткань доблести, — советовала ему Владия, конструктор-наставник. — Должна получиться отвага.
Мирколас сделал, как было сказано.
— Сплетение души похоже на поэзию. Ты должен находиться в особом состоянии. Как подойдешь к делу, такой и получится душа.
— Никогда не умел складывать стихи, — проворчал Мирколас, разглядывая получившийся комок.
— Это потому, что ты мыслями в прошлом призвании. Забудь про свою прежнюю жизнь.