Толкователь долго смотрел на обложку.
— Прекрасная книга.
— Интересная? Ты прочтешь мне ее?
— Да. Я научу тебя читать, и ты сможешь прочесть ее сама.
— Здорово! — девочка захлопала в ладоши.
Толкователь вернул книгу:
— Ну, вот и все. Держи, теперь она твоя. Пойдем.
Они взялись за руки и двинулись по шоссе в сторону холма, за которым лежала долина с затерянным где-то в рощах поселком. Внезапно он остановился, будто что-то потерял.
— Хотел спросить тебя кое о чем. Как твое имя?
— Элли.
Человек озадаченно поморгал.
— Вот совпадение…
— Почему?
— В этой книге говорится о девочке, которую зовут так же. Вы с ней очень похожи. Ладно, надо торопиться, а то подумают, что тебя украли.
И они отправились в обратный путь. Человек думал над тем, что скажет городскому старшине. В будущем воображаемом разговоре тот примется рвать на макушке волосы от отчаяния, кричать, топать ногами и попытается что-то доказать. А толкователь будет стоять и понуро смотреть в сторону. И оба прекрасно поймут, что бессильны что-либо изменить, и горечь их положения заключается именно в этом. Цели химер еще предстоит разгадать, но ясно одно — если отныне стражи стали слушать детей, этот мир изменится.
Внезапно его поразила другая, совершенно новая мысль. Настолько важная и интуитивно правильная, что мгновенно перевернула все мировоззрение. Он представил, как после громогласной тирады старшины пристально посмотрит в его умные глаза и тихо спросит: зачем вытаскивать из-под куполов старые книги, картины и скульптуры, если людям под силу создать новые? Каким будет ответ, он не знал. Толкователь отвлекся от грез и сосредоточился на дороге. Путь предстоял трудный; извилистый и запутанный.
Солнце восходило к зениту.
Субботний разговор
В дверь позвонили. Волков крикнул жене, что уже идет и открыл сам. Над порогом звякнул колокольчик. Солнечный свет ударил в зрачки, и только сейчас стало ясно, какой погожий сегодня выдался день.
— Здравствуй, Эдик.
— Здравствуй, Артурчик. Здравствуй, Инночка. Проходите, не стойте.
Из-за спины первого посетителя показались остальные.
— Здорово, хозяин!
— Приветствую!
— Доброе утро!
Эдуард внимательно осмотрел гостей и улыбнулся. Прибыли все — трое с женами и подругами, еще один в одиночестве.
— Как добрались? — он поочередно протягивал ладонь для рукопожатия.
— С ветерком и без проблем.
— Отлично! Наконец-то вместе. Сколько лет, сколько зим! Проходите, ребята. Как же я рад вас видеть.
Дом мгновенно преобразился, загудел ульем. В прихожей образовалась небольшая толкотня. Тут же подоспела жена, торопливо поздоровалась и принялась смущенно ворчать:
— Эдя, ты бы хоть в магазин сбегал что ли, у меня конфет почти не осталось. Мог бы и пыль протереть! Извините, у нас беспорядок. Сейчас я чай заварю. Что ты стоишь, дай людям тапочки. Вешайте куртки, проходите.
— Да все хорошо, не беспокойтесь, — отшучивались гости. Женщины перезнакомились, возбужденно загомонили, делясь впечатлениями, и организованно последовали за Катей. Мужская часть столпилась в другом конце коридора.
— Так, — перед закрытой гостиной Эдуард выставил указательный палец вверх. — Для начала хочу попросить вас об одном одолжении. Заходите, но по одному и тогда, когда я скажу.
Мужчины переглянулись.
— Что ты задумал? — спросил Иван Нестеров, самый старший и самый солидный.
— Потом объясню, — подмигнул хозяин. — Просто сделайте, как я прошу. Это быстро.
— Ну ладно.
Эдуард пригласил первым Томаша. Они прошли в гостиную, уселись: хозяин — в кресло, Томаш — на широкий старинный диван, что замер у стены через журнальный столик. Еще одно кресло пустовало в стороне. Томаш огляделся и одобрительно похлопал ладонями по стеганой обивке дивана. В коридоре приглушенно бубнили.
— Как дела?
— Спасибо, нормально, — ответил Эдуард с полуулыбкой.
Помолчали. Эдуард спокойно выжидал. Томаш вопросительно смотрел на него и моргал. Пустоту требовалось чем-то заполнить.
— Как супруга, сынишка?
— Замечательно. Катя по-прежнему работает, Вовка в школе. В пятом классе уже.
— Пятерки поди таскает?
— Иногда четверками разбавляет, и даже трояками.
— Угу. Как здоровье?
— Да нормально… Стараюсь не думать об этом.
— А на работе?
— Тоже ничего. Сезонное обострение. Бывает и такое.