На Наталии под платьем из почти невесомой белой прозрачной ткани был надет матовый чехол янтарного цвета и юбки, без них она чувствовала бы себя совсем обнаженной. Сестра и дамы ее круга завели манеру смачивать чехлы под платьями, чтобы они сразу прилипали к телу, увеличивая нескромный эффект, достигаемый вспотевшим телом после нескольких туров на танцевальной площадке. Наталия воздержалась от этого в Мясово и не намеревалась рассказывать об этом в неизбежных разговорах о новой моде.
Глядя на всех этих дам внизу и зная, что они пришли сюда на церемонию встречи, Наталия порадовалась, что надела плащ. Плащ не оттопыривается, как бывает при кринолине, и они сообразят, что она одета не так, как они, но отнесут это за счет удобства дорожной одежды.
"Конечно, ее платье практично только для соблазнения, но что в этом плохого? Я ведь знаю, что Григорий тоже здесь"
Она почувствовала только легкий толчок - капитан Селов произвел посадку так же безупречно, как и в Мясово. Авиаторы освободили перед ней палубу и поручни, а внизу мужчины в гусарских мундирах подняли на руках трап и медленно подносили к ней. Два авиатора "Лешего" у ее ног опустились на колени и, протянув руки, ухватили трап, закрепили его веревками и прицепили направляющие к поручням корабля.
Наталия почти не замечала суеты вокруг себя Подняв вуаль, она приветственно улыбалась. В дальнем конце платформы стоял князь Арзлов и на шаг позади него - Григорий Кролик, высокий и великолепный в своем гусарском мундире Как бронзовый идол какого-то демонического божка аборигенов, Таран Григория стоял на коленях позади своего хозяина. Красная ковровая дорожка между рядами дворян и дворянок шла прямо от нее к Григорию. Вдоль дорожки были выстроены два ряда гусар - удерживать собравшихся на почтительном расстоянии.
Два авиатора "Лешего" опустили трап и привязали направляющие к столбикам в доке. Они встали по стойке "смирно", и один обратился к князю Арзлову:
- Просим разрешения на высадку.
Арзлов сделал шаг вперед и поднял правую руку, как будто не было сорока ярдов между ним и кораблем.
- Охотно даю разрешение. Тасота Наталия, мы вас от души приветствуем во Взорине.
Плавный полет "Лешего" вызвал в Рафиге Хаете и восторг, и отвращение. Деревянный корабль планировал на фоне матового диска луны, как сокол, парящий над пустыней. Рафиру корабль показался прекрасным, и он понимал, что человек в шлеме, видно, очень искусен, если сумел посадить такой большой корабль прямо в центре города.
Рафиг надеялся, что его люди убьют пилота.
Ради его же благополучия.
Как бы прекрасен ни был корабль, он был орудием зла. Магия предназначена для людей. В историях, волшебных, фантастических сказках, на которых вырос Рафиг, рассказывалось о заколдованных коврах, которые умели летать, и о лампах, в которых были заключены джинны. Они всегда были творением злого волшебника, и даже если герой сказки пользовался ими для добра, чтобы победить волшебника, эти творения всегда исчезали вместе со своим творцом. Такие творения - оскорбление для Атаракса, и их следует уничтожать.
"Дост даст нам право разрушать".
На крышу здания, где стоял Рафиг, взобрался Ахтар.
- Крайинский купец уже на подходе. Через пять минут будет тут, у магазина.
- Отлично.- Рафиг наклонился и поднял свой потайной фонарь.- Помнишь, каким сигналом начинать нападение на воздушный корабль?
Лицо Ахтара просияло:
- Две долгие вертикальные вспышки, снизу вверх. Подтверждение: одна в сторону и затем вниз.
- Отлично.- Он отдал кузену фонарь.- Отодвинешь задвижку, поднимешь фонарь и снова задвинешь. Сможешь ведь?
- Да, но такая честь - просигналить атаку - не твоя ли?
- Удостаиваю тебя этой чести, Ахтар. Досту нужны люди, и такая большая ответственность передается только достойному доверия. - Рафиг указал на северо-восток. - Пусть начнут атаку, как только Свилик появится у нас.
Когда Наталии оставалось до земли еще двенадцать футов, вежливые аплодисменты, звучавшие в доке, были прерваны резкими боевыми криками. Из темноты посыпался дождь черных стрел. Приветственные возгласы сменились воплями, люди падали мертвыми или ранеными. Из темноты вверх по холму неслись всадники с кривыми мечами и длинными копьями, и гусары проталкивались через беспорядочную толпу, чтобы задержать их.
Одна стрела просвистела мимо Наталии и впилась, дрожа, в корпус воздушного корабля. Ошеломленная, она остановилась на долю секунды. Один из авиаторов
"Лешего" рванул вверх по трапу: "Спускайтесь, тасо-та!" Его губы шевелились, он кричал ей какие-то указания, но вместо слов изо рта у него полилась кровь. Он перегнулся через веревочное ограждение и упал вниз, под корабль, стрела торчала из его спины.
"Я тут как мишень".
Подобрав юбки, Наталия кинулась изо всех сил вниз по трапу и присела, ее черный плащ создавал ей маскировку.
- Григорий! Я здесь!
Испуганные люди, суетившиеся вокруг нее, развернулись спиной к арке, ведущей во дворец, и мчались мимо нее и корабля. Наталия подняла глаза и увидела смуглого всадника на великолепном черном жеребце, въехавшего в док с дальнего конца. Воин-истануанец увидел ее, что-то прокричал, направил коня к ней и кинул в нее копье с металлическим наконечником.
Заостренный металлический наконечник пробил ее плащ. Она вскрикнула от изумления. Явно решив, что она кричит от боли, всадник наклонился и продолжал втыкать в нее копье, пока оно не вышло с противоположной стороны, прорвав плащ. Тогда он потащил копье назад, поднял его вверх, а вместе с копьем Наталию. Неприкрытая радость на лице воина от одержанной победы сменилась изумлением, когда Наталия протянула левую руку и крепко схватилась за деревянное копье.
Окружающие всегда считали, что способностей к магии у Наталии хватает только на кухонных мужиков и фонарщиков, но она знала и боевые заклинания. Она произнесла заговор, вложив в него весь свой талант и дав выход ярости, гневу и страху.