Всё ещё используя свой разум для работы с субвокалом, а не настоящим голосом, Ник пробормотал:
— Сейчас слишком поздно, детка. Я уже взял на себя обязательства. Но не волнуйся. У нас, вампиров, всё быстро заживает.
— Ник…
— Мне нужно идти, Уинтер. Извини. Мне действительно пора идти.
— Ник. Я знаю, что сказала, но позвони мне потом. Позвони мне, ладно?
— Обещаю, — сказал он.
Прежде чем она успела ответить, он отключился.
Он оборвал вызов.
Он знал, что это может обеспокоить её, но это ощущалось как форма самозащиты.
Похоже, это происходило каждый раз, когда они разговаривали.
Казалось, с каждым их разговором становилось всё хуже, хотя Ник не видел её лично после событий в школе, где она работала, где они познакомились и где их чуть не убили. Даже просто через гарнитуры и мониторы, Ник, казалось, всё больше и больше терялся в ней каждый раз, когда они говорили.
Чем дольше они разговаривали, тем хуже становилось.
Когда они разговаривали чаще, становилось ещё хуже… а они определённо разговаривали чаще.
Дело не только в отвлечении внимания.
Ник всё больше и больше терялся в её манере мыслить и существовать, в её способе видеть мир… хотя все их разговоры в последнее время происходили только в виртуальном пространстве, и часто он даже не мог видеть её лица.
Может быть, потому, что теперь он находился больше в голове Уинтер, Ник обнаружил, что видит этот бой и свою «услугу» Чарли точно так же, как Уинтер.
Бл*дь.
Возможно, она права.
Может быть, ему стоит просто сбежать.
Уйти отсюда, покинуть стадион.
Пройти по туннелю, сесть на поезд и вернуться на Манхэттен. На Центральном вокзале он мог бы пересесть на другой поезд, купить билет на следующий рейс до Северо-Восточной Охраняемой Зоны. Позвонить ей или, ещё лучше, найти по дороге её адрес и удивить её.
Сесть в такси без водителя, добраться прямо к её входной двери.
Ник почти чувствовал, как Уинтер хочет, чтобы он сделал именно это.
Она сказала ему, что живёт в доме рядом с кампусом Келлермана, который расположен в горах того, что раньше было штатом Вермонт… или, может быть, Мэн. Там, наверху, будет очень красиво, даже ночью. Она сказала, что у неё есть дикие птицы, что там много деревьев.
Дорога туда на поезде занимала около двух часов.
Если он сейчас уйдёт, то окажется там ещё до рассвета.
Мысль о том, чтобы лечь рядом с ней, обхватить её руками, почувствовать, как она дышит рядом с ним, ощутить биение её сердца, тепло кожи и дыхания, трепетание век на его коже… каждый образ, связанный с этой единственной фантазией, которую он лелеял с тех пор, как впервые увидел её… снова отвлекла его.
Она продолжала затмевать большую часть его мыслей, пока Ник шёл по узкому проходу, всё ещё обходя людей и случайных вампиров с намордниками, некоторые из которых были одеты в квазикостюмы или халаты.
Ник почти не смотрел на них.
Он машинально шёл по людному пространству, погруженный в фантазию увидеть свою — ну, кем бы ни была для него Уинтер — воочию, действительно прикоснуться к ней.
Бл*дь, она просила его об этом уже несколько недель.
Она просила разрешения приехать к нему, в его квартиру на Вашингтон-Хайтс.
Он ответил отказом.
Он повторял отказ всякий раз, когда она спрашивала.
Он не хотел, чтобы она регистрировалась как посетительница, учитывая все системы наблюдения вокруг его дома и тот факт, что здание принадлежало М.Р.Д. и управлялось им. После всего случившегося это будет выглядеть плохо для неё, плохо для её работы, плохо для них обоих, не говоря уже о том, что привлечёт ещё больше внимания к ней со стороны М.Р.Д.
Учитывая, что Уинтер была гибридом и наполовину видящей, живущей нелегально под человеческим удостоверением личности, это было бы ужасной идеей для них обоих. По целому ряду причин.
Закон запрещал ему питаться ею.
Формально закон не запрещал им быть друзьями, проводить время вместе… даже заводить отношения и трахаться, лишь бы он не кусал её… но никто, буквально никто не поверит, что он не кусает её. Учитывая, кем был Ник. И кем была Уинтер.
Никто.
По всем этим причинам, а также по нескольким другим, Ник попросил её подождать, позволить ему прийти к ней. Она смягчилась после их четвёртого или пятого спора по этому поводу, но попросила его приехать, как только полиция Нью-Йорка разрешит ему покинуть квартиру.