«Навеки проклят, не так ли?»
Фомор его знает, что значит эта издевательская фраза. Она правдива и оттого еще более ненавистна, но кроме нее и еще двух записок, не связанных друг с другом, у Теодора ничего нет. Кто-то играет с ним, как с ребенком, надеясь, что в Атласе проснется дух соперничества.
Но он не мальчишка Палмер. Ему не двадцать лет, он не увлекается детективами и уж точно не…
– Теодор! – Окрик Бена сотрясает воздух, и Атлас вздрагивает, тут же морщась от боли в боку. – Кажется, я кое-что нашел…
Теодор ковыляет к дивану, на котором Бен уже разместился с ноутбуком в руках и сейчас выстукивает по клавишам не хуже секретарш тридцатых годов. Быстро и громко, с остервенением вколачивая несчастные кнопки в металлический корпус компьютера.
– Смотри! – воодушевленно говорит Бен, сбрасывает фотографии со стола одним рывком и ставит перед Теодором ноутбук. – Я прогуглил несколько указанных мест со снимков. Абердин, Дартфорд, Ливерпуль, Лондон, Лос-Анджелес… Знаешь, что объединяет эти города?
– Алфавитный указатель?
Бен замирает, нетерпеливо цокает, фыркает.
– Нет же! – восклицает он. – Все эти города – родины музыкальных групп. «Нирвана», «Металлика», «Лед Зеппелин», «Битлз». Понимаешь?
– Пока не очень. – Теодор вдавливает пальцы в борозду морщины на лбу, пытается распрямить ее. Голова гудит и не хочет работать, но приятель, похоже, готов думать за двоих. Теодор глубоко вздыхает, прежде чем ловит в мыслях ускользающий образ. Яркие плакаты кислотного цвета на серых стенах комнаты Палмера. Нарисованное солнце и дирижабль с подписью Led Zeppelin.
Резко и без предупреждения разрозненные картинки собираются в одну ясную мысль, как кусочки мозаики, с оглушительным щелчком. Так встают на место пазы шестеренок в старых часах.
– У Палмера в доме стояла барабанная установка, – говорит Теодор внезапно осипшим голосом. – И плакаты висели на стенах, много.
– Он наверняка фанат старого рока, – кивает Бен, уже бороздя просторы Интернета. От быстрого мельтешения на экране у Теодора кружится голова, глаза не успевают прочесть ни строчки поисковых запросов, и он просто отворачивается от ноутбука. Несмотря на то что во Всемирной паутине теперь можно найти все что угодно, Теодор не подходит к адской машине Бена; от нее садится зрение, болит голова, и шумит она хуже ворчливого старика.
Паттерсон, не отвлекаясь от своего занятия, протягивает Теодору свою кружку.
– Сделай мне чай, раз от тебя нет никакой пользы.
Почти не обидевшись, Атлас идет на кухню. Все что изволите, только не сидеть рядом с ярко-белым экраном, слепящим глаза. Пока он кипятит воду и заваривает пуэр, Бен успевает пройти по следу своих догадок. Теодор возвращается к нему в зал магазина, когда Паттерсон победно потирает руки.
– Тебе это не понравится, – хмыкает он. – Мы едем в Труро на рок-фестиваль.
#20. В погоне за Королевой
Третий ежегодный фестиваль альтернативной музыки в Труро. Более странное мероприятие, которое Теодор в здравом уме не посетил бы ни в коем случае, и придумать нельзя. Тем не менее в пятницу они с Беном впопыхах проводят быстрые сборы, чтобы на следующий день выехать еще засветло и попасть к самому открытию фестиваля. Как ярые фанаты из числа молодежи.
– Вот! – Бен радостно бегает по комнатам, словно только и ждал случая выбраться и «потусоваться». – Я нашел нам униформу.
Он останавливается в дверях спальни Теодора. У него в руках две черные футболки с кричащими логотипами каких-то рок-групп и неадекватными лозунгами, пропагандирующими разврат и анархию в обществе.
– Какую тебе?
– Ты издеваешься? – возмущается Теодор. – Я тебе кто, хиппи немытый?
– «Квин» или «Роллинг Стоунз»? – не унимается Паттерсон, явно вознамерившись свести друга с ума подобными выходками. Теодор снова чувствует себя бесконечно далеким от молодого поколения, вечно брюзжащим стариком, рядом с которым Бенджамин пышет ярой энергией и вновь кажется юным. Идейный максималист, фанат семидесятых и приверженец классики рока – таким Паттерсон был в годы своей юности, и вся эта взрывная смесь так осталась при нем, спрятанная под пиджаками классических костюмов и за медицинскими лекциями.
– Думаю, старик Фредди тебе больше подходит, – кивает своим мыслям Бен и бросает Теодору футболку с изображением человека в смокинге в окружении свеч.
– Я не надену это! – вопит Атлас. – Что за фокусы, Бенджамин?
– Кто хоочет жизни вечно-ой![9] – нараспев цитирует Бен. – Брось, отличная футболка. Лучшая из моей коллекции.
Когда Теодор морщится и поджимает губы, Паттерсон хмыкает: