Глаза ее, затуманенные возбуждением, прояснились.
— В чем дело?
«В самом деле, Таггерт, в чем дело? Почему я остановил ее, когда на самом деле изнемогал от желания почувствовать ее губы на своем достоинстве?» Грудь его тяжело вздымалась.
— Тебе необязательно делать это.
— Я просто хочу, Кэл. Я сама не могу поверить, как сильно хочу этого. — Он заметил, как по ее телу пробежала дрожь, пока она смотрела на него снизу вверх.
Он застонал.
— Лорен, милая…
— Что я сделала неправильно? Скажи, что мне нужно делать, и я сделаю.
Сердце подпрыгнуло у него в груди. Неужели она никогда раньше не делала… О черт!
— Лорен, милая, ты хочешь сказать, что еще никогда не любила мужчину губами, вот как сейчас?
Она вздернула подбородок.
— Раньше мне этого никогда не хотелось, но я бы не прочь попробовать еще раз, если ты скажешь мне, что именно я делала не так.
Он рассмеялся дребезжащим смешком.
— Ты все сделала правильно.
— Но тебе не понравилось?
— О да. Еще как. Даже слишком понравилось.
Ее губы медленно растянулись в обжигающей улыбке.
— Мне тоже.
И на этот раз, когда она приняла его во влажную нежность своего рта, он сдался, прерывающимся голосом говоря ей, как ему нравится то, что она делает, и умоляя ее не останавливаться.
Очень скоро он больше не мог стоять и повалил ее на кровать. Ее купальный халат куда-то улетучился в одно мгновение, обнажив гладкую кожу, пахнущую пеной для ванн. Совершенство, поразился он. Моя! С этой мыслью он впился ей в губы поцелуем. Потом пришла очередь шеи, грудей, ямочки на животе. Затем он спустился к ее ногам, покрывая поцелуями изящные икры, круглые колени и дрожащие бедра. Она позволила ему это, ей нравилось это, если судить по ее прерывистому дыханию, но когда он осторожными пальцами нежно раздвинул ее сокровенные глубины, она свела бедра вместе, не давая ему погрузиться в самое интимное.
Снова первый раз?
Разум подсказывал ему, что такого просто не может быть, но девственное положение ее бедер свидетельствовало об обратном. Его охватил примитивный, но в то же время возвышенный восторг оттого, что он первый, кто будет любить ее столь интимно. Однако сначала ее нужно убедить.
— Милая, ты зажала меня, как капканом. Как ты думаешь, не могла бы ты немножко расслабиться?
— Прости меня. — Тон голоса у нее был оскорбленным, но она слегка ослабила сжатие.
Он нежно погладил ее бедра снаружи.
— Разве ты не хочешь, чтобы я любил тебя так, как ты только что любила меня?
Ее ноги задрожали от напряжения.
— Не знаю, — выдавила она.
Он спрятал довольную улыбку в нежной коже ее бедра.
— Тебе понравилось, когда я был в твоей власти, а ты подняла меня на невиданную высоту наслаждения, сводя меня с ума?
— Да!
— Это ведь возбудило тебя?
— О Боже, да. — Голос у нее был тонким и прерывистым.
— Тогда как ты можешь лишать меня подобного удовольствия? Тебе понравится. Я очень постараюсь. — Он почувствовал, как ее ноги раздвинулись еще на несколько миллиметров. — Ты доверяешь мне?
— Конечно.
Услышав ее мгновенный и инстинктивный ответ, он прошептал ей внезапно охрипшим голосом:
— Тогда расслабься для меня, детка. Я не буду спешить.
И он так и сделал. К тому моменту, когда он спустился языком до ее пяток, а потом поднялся к шелковому треугольнику между ног, она уже вся дрожала от нетерпения и возбуждения. На этот раз, когда он коснулся языком ее сокровенного места, она не протестовала, только судорожно стиснула простыни. Бедра ее вздрогнули, когда он поцеловал ее туда, но он понял, что она пытается не допустить его в себя. Движение было непроизвольным, как и ее полузадушенный вскрик. А потом она задвигалась под его языком, и ее стоны наслаждения зазвучали и сомкнулись вокруг него, когда он пустил в дело губы, язык и пальцы. Через несколько минут она достигла оргазма, извиваясь под ним, и только ее учащенное дыхание нарушало тишину в домике.
Кэл сказал себе, что настоящий джентльмен после этого даст женщине прийти в себя и успокоит ее, но бешеное желание напрочь прогнало все благоразумные мысли. Пока она вздрагивала от последствий своего извержения, он судорожно обшаривал постель и наконец нашел презерватив. Надев его на себя, он снова раздвинул ей ноги, навис над ней и коснулся ее. Господи, как же она была напряжена, сжата, ее мышцы были все еще сведены судорогой. Сможет ли она принять его?
— Кэл?
«О, пожалуйста, только не проси меня остановиться».
— Что?
— Сделай это грубо, по-варварски.
Осознав, о чем она его просит, Кэл тут же отогнал эту мысль прочь. С громким криком он зарылся в ее обжигающей, невозможной сжатости. Она вскрикнула от такого вторжения, но приподняла бедра в ответ на его атаку. Голова у него закружилась, мысли отлетели куда-то далеко, а он яростно двигался в ней, отдавая всего себя — все, чем он был, есть и будет, — и она с охотой приняла его, пока ее продолжительный, долгожданный оргазм не совпал с его, и оба провалились в беспамятство.
Лорен повернулась на бок, провела рукой по волосам, прислушиваясь, как приходит в норму биение ее сердца. Она по-прежнему вздрагивала от острого наслаждения, о котором, вероятно, будет сожалеть завтра, потому что ее сокровенное интимное местечко будет болеть, но сейчас она была счастлива.
— Это был самый… невероятный секс, которым я когда-либо занималась.
— М-м, для меня тоже. — Кэл перевернулся на бок, опершись на локоть, а другой рукой нежно лаская ее живот.
— Правда? — Она подняла руку, чтобы погладить его по коже, которая казалась темно-коричневой от загара на фоне ее белизны.
— Правда, — откликнулся он, описывая круги загрубелыми пальцами вокруг впадинки на ее животе. Она затаила дыхание. — Но, как мне кажется, для тебя это имеет несколько другое значение, чем для меня.
Лорен замерла. Это было правдой. Вне всякого сомнения, для нее все было по-другому. В отличие от него, она наверняка сохранит воспоминание об этой ночи на долгие годы. Лорен быстро откатилась в сторону. Сидя на краю постели, она принялась натягивать свой купальный халат.
— Я бы не была так уверена в этом, ковбой. Женщины не так часто путают секс с любовью, как хотелось бы верить мужчинам.
— Я не это имел в виду.
Он подполз к краю кровати, она повернулась и холодно взглянула на него. Лорен не была готова к тому, что увидит такой огонь в его глазах. Она отвернулась.
— А что тогда ты имел в виду?
— Я имел в виду, что выражение «лучший секс» относительно, — парировал он. — Твой опыт представляется мне несколько — нет, весьма ограниченным. Мне трудно представить себе такое. Ведь ты автор эротических романов.
Черт возьми! Она только что выставила себя на посмешище. Ну что же, ничего не поделаешь.
Кроме того, ей, кажется, выпал тот самый шанс, о котором она мечтала, не так ли?
— Боюсь, я солгала тебе на этот счет. Я не пишу эротических романов.
У Кэла вытянулось лицо, и удивление сменилось гневом.
— Скажи мне, что ты шутишь.
Лорен отрицательно покачала головой.
— Так ты и вправду не пишешь эротических романов?
— Нет.
— А ты вообще что-нибудь пишешь?
— Нет. Ну, собственно, когда-то я написала статью для ветеринарного журнала…
— А зачем ты мне солгала?
— Потому что хотела, чтобы ты обратил на меня внимание. — Она почувствовала, что краснеет, но не могла остановиться. Естественно, это была не вся правда. Ей нужно было прикрытие, чтобы оправдать свой интерес к тем, кто приезжает на ранчо. Но теперь, оглядываясь назад, она вынуждена была признать, что в ее словах содержалось больше правды, чем ей хотелось.
Кэл непонимающе уставился на нее.
— Пять футов и девять дюймов роста, ноги, начинающиеся от зубов… и ты решила, что тебе понадобится дополнительное усилие, чтобы привлечь мое внимание?