Очки уже восстанавливались.
Да, они взорвались, но на вершине холма их кусочки медленно собирались вместе: очки можно было повредить, но нельзя окончательно разрушить. Только подумав об этом, мальчик понял, что так оно и есть.
«Если ты вернешься на холм, — сказал себе Кевин, — и подберешь осколки, они в мгновение ока соберутся воедино, а потом ты сможешь их надеть». Может быть, очки и не могли снова запустить время — это значило бы отменить собственное действие, — но они были способны сделать множество других прекрасных вещей, которые помогли бы мальчику бороться с одиночеством. А главное — они забрали бы слабость и пустоту.
Но волшебник стиснул зубы, и по пустой комнате разнеслось одно-единственное слово:
— Нет!
Он почтит память Джоша и будет сопротивляться зову артефакта.
Нет!
В этот раз Кевину придется пройти через все, что уготовано ему в конце времен, и он сделает это без очков.
Мальчик закрыл глаза и лежал так, поддавшись слабости, едва ли осознавая происходящее, пока в вечной тишине не раздался стук в дверь.
Волшебник подумал, что это ему померещилось. Он приоткрыл слипающиеся веки и дождался, пока звук раздастся снова: тук-тук-тук. Стучали где-то внутри дома.
Кевин выдернул себя из кровати и двинулся по усеянному дверьми коридору. «Тук-тук-тук!» — неслось ему навстречу.
Звук шел от второй двери справа — мореный дуб трещал каждый раз, когда по нему ударяли.
Мальчик уже породил немало врат в разные места и не имел никакого представления, что было за этой дверью.
Стук продолжался.
Если волшебник был последней живой душой на Земле, то кто был по ту сторону двери? Страх в его душе боролся с любопытством.
«Тук-тук-тук!»
Любопытство победило. Кевин взялся за латунную ручку и с щелчком повернул ее.
В открытую дверь ворвался ветерок, неся с собой ароматы молодой травы и деревьев. На пороге стоял одетый в халат мужчина. Он был худым и симпатичным и немного походил на папу, только гораздо моложе — двадцать три, от силы двадцать четыре года.
Волшебнику показалось, что он узнал гостя, хотя никогда не предполагал, что Он так выглядит. В обычной ситуации мальчик преисполнился бы ошеломленного благоговения — но в обычной ситуации он вряд ли столкнулся бы с Богом в халате. Сейчас же Кевин был просто слишком усталым и измученным, чтобы что-то чувствовать.
Зато гость, похоже, был ошеломлен за двоих. Он с детским изумлением разглядывал коридор и дыру на месте ванной:
— Ни фига себе, — выдохнул он наконец.
— Простите, — сказал мальчик. — Простите, что я столько натворил.
— Хреново выглядишь, — заметил гость. — Тебе надо бы в постель. — С этими словами он взял волшебника на руки, отнес назад в спальню, уложил и укрыл одеялом. Молодой человек представился Брайаном и упомянул, что пришел издалека.
— Простите, — снова прохрипел Кевин.
— Потом, — ответил Брайан. Он намочил полотенце и промокнул им лоб мальчика. — Некоторое время тебе будет плохо, — продолжил гость. — Сначала станет хуже, потом начнешь поправляться. Я буду с тобой.
— Простите за все, что я сделал! — взмолился волшебник.
— Заткнись и отдыхай.
Кевин плавал между сном и явью, по мере того как ему становилось все хуже и хуже, но Брайан все время был рядом. Мальчик пару тысяч раз думал, что умер, но спустя, казалось, целую вечность ему и правда стало немного легче.
Мидас открыл глаза: гость сидел за столом и строил сложный замок из конструктора:
— Забавная штука. Много лет с ними не возился.
— Который час? — спросил Кевин.
— Девять сорок две.
— Точно. Черт!
Брайан вздохнул:
— Я, наверно, пойду. — Он поднялся. — Это был сплошной сюр, но мне надо кое-куда зайти и кое с кем увидеться. — Гость в последний раз огляделся вокруг и рассмеялся: — Какой кошмар! Надеюсь, этогоя не забуду.
Мальчик прошел за Брайаном по коридору, чувствуя, как к нему возвращаются силы:
— То есть вы просто оставите меня здесь?
— В общих чертах.
— Но вы не можете просто так взять и уйти! Все до сих пор просто ужасно — и что делать с очками?
— С очками!.. — повторил гость с растерянной улыбкой, как будто вспомнив что-то, о чем совершенно забыл.
— Мне самому никогда отсюда не выбраться, — продолжил волшебник. — Даже с очками я не могу отменять свои желания — я пытался.
Брайан пожал плечами:
— Ты давал их кому-нибудь еще? Может быть, им бы удалось.
От одной мысли об этом Кевин захлебнулся воздухом. Похоже, это и было выходом. Каким же он был самолюбивым и близоруким! Почему было сразу не сообразить, что кто-то другой может переделать заново созданный им хаос? Тэри, Джош — да кто угодно смог бы это сделать, если бы мальчик подпустил их к очкам. Он всегда мог все исправить, просто позволив сделать это кому-то еще. Но теперь не осталось никого, кроме него самого и Брайана.
Гость взялся за дверную ручку:
— Стойте! — попросил волшебник. — У меня есть идея. Очки, наверно, уже восстановились. Я принесу их вам, а вы все исправите.
— В том-то вся и штука. Я не могу ничего исправить.
— Еще как можете! — умоляюще произнес Кевин. — Вы можете исправить все и, спорю на что угодно, даже без этих старых дурацких очков.
Брайан только покачал головой:
— Ты спятил? Кто я, по-твоему, такой?
— Я знаю, кто вы, — произнес мальчик торжественным тоном, предназначенным как раз для таких случаев.
— Не-а. Мне кажется, ты до сих пор ничего не понял. Приглядись, Креветка. — Гость присел и поглядел на волшебника такими же голубыми глазами, как и у него. На таком маленьком расстоянии близорукий Кевин наконец-то разглядел лицо Брайана: форму носа и глаз, оттенок кудрявых соломенных волос. Все это было настолько знакомым, что на секунду мальчику показалось, что он заглянул в зеркало.
Теперь гость мог не говорить, кто он такой. Можно было бы догадаться с самого начала — не по волосам, глазам или голосу, а уже по тому, что тот решил представиться Брайаном — в конце концов, это было второе имя Кевина.
— Но как?..
— Понятия не имею. Может быть, когда эти перезаряженные стеклышки еще были на тебе, ты пожелал узнать собственное будущее. И как, нравится тебе увиденное?
Мальчик улыбнулся:
— Еще как. — Ему хотелось разразиться градом вопросов. Кем он станет? Где будет жить? Что будет со всем миром? Но он не успел вымолвить ни слова: из-за двери раздался душераздирающий звук. Он был таким знакомым, что горе-волшебник сразу понял, как попал сюда его двойник. В воздухе разносился звон будильника.
— Мне пора. — Брайан потянул дверь на себя. — Не хочу проспать всю жизнь!
— И как мне отсюда выбираться? — спросил горе-волшебник.
— Не помню.
Когда двойник шагнул за порог, Кевин попытался заглянуть туда, но Брайан загородил собой дверной проем:
— Не подглядывай.
— Ладно. До встречи, Креветка.
— Кого это ты назвал креветкой? — с улыбкой поинтересовался двойник, и мальчик впервые заметил, что «Брайан» был ростом в добрых шесть футов.
Гость закрыл дверь, заставив умолкнуть звук будильника, и сразу же вернулась тишина и неподвижность мира, навечно застывшего в сорока двух минутах десятого.
Кевин, все еще слабый и немного ошалевший, немедленно выбежал из дома и поспешил к холму. Он не успел толком разглядеть того, что находилось за дверью из мореного дуба, но и увиденного было достаточно. У него было будущее в мире под голубым небом, с деревьями и солнцем. Выход должен был найтись!
На вершине холма не было ни следа очков.
Мальчик тщательно и терпеливо облазал землю у подножья башни, а потом продолжил расширять круг поисков. Если не спешить, найти иголку в стоге сена не так уж и сложно.