– А мама снова плачет, хотя ты уже приехал, – сказал Поль.
Лили плакала. Мы молча обнялись. Она только прижималась ко мне, а я прижимал её. Я касался губами её волос, щеки, и больше мне ничего не надо было для настоящего счастья. Я вернулся к своим любимым.
Я вернулся домой. Но уже другим. Поль тоже изменился, как и должны меняться, подрастая, дети. А Лили осталась прежней, самой чистой, нежной, красивой и умной для меня, и вполне возможно для многих. Такие люди, как Лили не должны меняться. Ни разумом, ни телом. Она сохранит свою молодость и жизнерадостность очень долго. Потому что такой создала её Мировая гармония, и потому что я буду любить её всегда, а она будет любить меня. А любовь помогает сохранять прекрасное и светлое в людях. Я чувствовал, что мы не будем стареть, пока не устанем жить, и умрём вместе молодыми.
Люди, знавшие меня раньше, удивлялись перемене, произошедшей во мне во время отъезда. Уехал замкнутый, равнодушный ко всему, кроме своих близких, человек, у которого всё валилось из рук, а приехал целеустремлённый, активный человек, у которого всё спорилось. Я успевал поработать в саду и по дому, помогая Лили, и заниматься своим заветным делом. Дневная практическая работа сменялась вечерней теоретической. Полю нравилось быть со мной и в минуты отдыха и в часы работы. У нас было мужское взаимопонимание. Мы часто вместе работали, Поль старался оказать мне помощь, и я охотно принимал её, даже несущественную и малополезную, потому что он должен чувствовать себя настоящим помощником. А в перерывах мы вместе развлекались. Лили глядела на нас радостными глазами, она чувствовала, что я выздоравливаю, и мы с Полем счастливы вместе. Правда, иногда сердилась, что мы не выдерживаем распорядок питания и отдыха. Но сердилась так добродушно, что мы всё равно нарушали режим, но в разумных пределах.
Я рассказывал Полю о марсианском духе и братстве. Что суровые условия закаляли марсиан многие годы, но их сердца не черствели, а наоборот становились добрее. Поль внимательно слушал, а потом спрашивал, когда я снова полечу на Марс и возьму его с собой. Я отвечал, что надо ещё хорошо поработать дома, а потом мы полетим на Марс. Полю скоро будет пять лет, а там уже недалеко и школа. Надо обязательно показать ему Марс, есть время, он уже многое способен понять.
Проходили дни, месяцы, и я всё больше скучал по Марсу, мне не хватало холодного разряжённого воздуха и тёплой проникновенной солидарности. Я чувствовал, думал и смотрел на мир, как марсианин, но был удалён от их мира. Я слушал марсианские новости, но они были поверхностными, и за успехами или сложностями, происходящими на планете, не раскрывалась самоотдача и упорство людей. Но я их воспринимал сердцем. Я общался через Сеть с марсианами, работающими по вопросам развития экологии планеты. Они делились своими подвижками и спрашивали, как идут дела у меня? Я просил их помочь мне в некоторых начинаниях, и они помогали. Я заказал марсианский грунт, чтобы создать у себя искусственные марсианские условия. Мне его доставили, и я построил небольшую теплицу, чтобы удобнее было проводить практические эксперименты с различными сортами земных садовых культур. Поль усердно мне помогал, и также нетерпеливо ждал результатов. Лили тоже загорелась нашими стремлениями, и старалась оказать помощь. А вот её помощь была очень полезной, она за пять лет земной жизни стала настоящим ботаником и селекционером.
Наша жизнь протекала, может показаться с первого взгляда, монотонно, но была важная цель, значит, была работа, и были результаты. Пусть маленькие, не всё сразу. Я, Лили, Поль увлечённо работали, и не было необходимости в каких-то неординарных событиях. Мы были счастливы. Правда, некоторые события всё же произошли. Лили уезжала на выставку и получила почётный приз за достижения в выращивании цитрусовых культур. А меня марсианский Совет наградил недавно учреждённой медалью за освобождение Марса и приглашал на торжественное вручение, я поблагодарил, и сказал, что прилечу на планету позже.
Было ещё одно событие, я встретился с бортмехаником. Не вживую, а через Сеть. Я вспоминал изредка о нём, представляя его на борту космического транспорта, летящего к далёким планетам. Я увидел на голографическом изображении его не по годам юношеское, почти не изменившееся лицо, только взгляд стал более вдумчивым, и очень обрадовался. Он, смущённо улыбаясь, спросил, как мои дела? Я рассказал вкратце о нашей с Лили садоводческой жизни. Потом он спросил о Томе и Манго-10. Я ответил, что Том погиб за революцию, и бортмеханик выразил мне соболезнование, он помнил нашу верную дружбу. Когда я сказал, что Манго-10 тоже погиб, он подвёл итог, что из нашего боевого экипажа осталось только двое – я и он. Я подтвердил печально его слова и попросил рассказать о себе.