— Смотрю, ты совсем не веселишься. Вот, выпей, чтобы раскрепоститься. Это вкусно — ром с фруктовым соком.
— Это крепко, — решительно возразила Ула. — Крепкое не пью.
Она демонстративно отодвинулась и от бокала, и от парня.
— Да ладно, разок-то можно. Расслабься, ты какая-то слишком зажатая.
— Я обычная, — Ула пожала плечами, отодвинулась ещё дальше. — Я всегда такая.
— Ты не обычная, ты интересная и красивая.
— С чего ты это взял? Мы даже не разговаривали.
— Вот и поговорим. Выпей, не стесняйся, тут все свои, все хорошие.
Пожалуй, да, уже хорошие, чересчур набрались. Пора уходить. Ула быстро огляделась. На них издалека гневно смотрела блестящая Лариса. Вот она точно уже хорошая, глаза сверкают, лицо раскраснелось.
Лариса откуда-то вытащила микрофон и полезла на возвышение. Кирилл отвлёкся на неё, Ула выскользнула из летнего театра через открытый задник сцены.
— Оргия! Объявляю оргию!
Вот что имела в виду Ванда, когда советовала не ходить на вечеринку. Оргия? Хм-м. Вот, значит, как развлекается золотая молодёжь. А ведь интересно. Оргию Ула ещё ни разу не видела.
Она не ушла далеко, спряталась в зарослях.
Собственно говоря, что такое оргия? Это когда сначала набухаются, а потом — все со всеми. Как это раньше называлось? Свальный грех, вот. И чего тут интересного? Ну, как это чего… Любопытно увидеть, кто как себя ведёт, будучи пьяным. Любопытно увидеть мужчин без одежды.
Ула сидела в кустах, сама себя грызла, сама себя оправдывала.
Лариса заметила исчезновение соперницы, широко заулыбалась, вновь повисла на Кирилле.
— Осторожней с моим платьем! Это паучий шёлк с Алитавы!
— Это подделка, — засмеялся Кирилл. — Настоящий лемурский паучий шёлк не так-то просто порвать.
Ула тихо фыркнула в гуще ветвей. Да какая по большому счёту разница? Всё равно платье эффектное, всё равно его жалко…
А голые ребята и девчонки выглядят красиво, все такие спортивные, стройные, загорелые. На фоне разноцветных лампочек и звёздного неба…
Девушка с хохотом убегает от парня, груди подпрыгивают, возбуждённое мужское орудие подпрыгивает, бубенчики тоже подпрыгивают. А девушка не столько убегает, сколько делает вид, топчется кругами на одном месте. Ула еле удержалась, чтобы не захихикать.
Одну таллиманку, во все дюзы пьяную и развесёлую, ласкают сразу четверо. У неё же столько отверстий нет! Девушку ласкают так искусно, нежно и страстно, сразу в восемь рук, сразу по всем эрогенным зонам, и рот, и грудь, и между ног… Она сладко стонет и нетерпеливо извивается. Ула тоже чуть не застонала. В животе у неё потяжелело, между ног запульсировало, она часто задышала.
Парня облепили сразу несколько девушек, он разлёгся на траве, охал, вскрикивал и резко двигал бёдрами. Ага, значит, вот так берут в рот… Ула сосредоточилась. Она даже шею вытянула, рискуя высунуться из кустов…
А какая растяжка у другой девушки! Балерины позавидуют, что уж говорить про Улу…
А вот там нечто вовсе неэстетичное, путаный клубок из нескольких разнополых тел. Туда смотреть незачем, ничего полезного, особенно потому, что ничего как следует не разглядеть…
Голая девушка блевала, икала и горько плакала. Голый парень бережно придерживал её за плечи.
— Прости! Я слишком много вылакала, испортила тебе всё удовольствие…
— Ничего-ничего, потом наверстаем.
Ула сочувственно выдохнула, глядя на девушку, и восхитилась парнем.
— Уйди, глиста отвратная! Я тебя не хочу! — пьяный вопль ударил по ушам, Ула вздрогнула и заткнула их пальцами. А потом сочувственно сморщилась. Наверное, парню не хватило денег на коррекцию внешности…
Голый Кирилл был красив, несмотря на то, что сильно пьяный. Большие глаза, яркие, хоть и светлые, а сейчас хмельные, полузакрытые. Скульптурные черты лица, чувственно припухшие губы. Широкие плечи, сильные руки, длинные ноги, всё тело в целом гармонично накачанное и развитое, а кожа гладкая, загорелая, мерцает капельками пота, как лепестки цветка росой поутру, так и тянет погладить… Нет-нет, не тянет, это Ула заразилась впечатлением, глядя на Ларису.
— Лариса — какое скучное имя! Другого нет?
Он смеётся над нею, что ли?
— Есть. Зови меня Дезирэ, страсть! Или короче — Дэзи.
Кирилл хохотнул и пьяно наморщил лоб.
— Нет, ты не Дэзи! Ты Китти! В этом имени что-то пьянящее! Я буду звать тебя так! Ты как бабочка в ржавой клетке!
Лариса кокетливо повела красивыми плечами, чувственно изогнулась всем своим статным, гладким, ухоженным телом, белозубо разулыбалась. Она не понимает? Он точно над нею смеётся, даже издевается! Видимо, Лариса не читала этот старинный фельетон, а вот Уле он как-то попался в библиотеке, оставшейся от дедов и прадедов.