Бармен подошел к нему с полными стаканами и вернул Гарри к реальности просьбой оплатить выпивку. «Я лицемер, — подумал Гарри, осторожно, дабы избежать, многочисленных локтей вокруг, пробираясь обратно к столику. — Мне тоже нужна Бренвен, и нужна для моих собственных целей. Она — необыкновенное, редкое создание, и я, конечно же, не могу позволить Джейсону все испортить!»
Он сел и подтолкнул стакан Джейсона к нему. Тот принял его, пробормотав какую-то благодарность.
— Хорошо, — осторожно начал Гарри. — Бренвен — это особая история. Ты думаешь, что влюблен в нее, какое бы значение ты ни вкладывал в это слово. Я знаю, что она нужна мне для работы над моим проектом. Именно поэтому мы и приехали сюда, ты помнишь? Но мне нужно проверить еще и другие места кроме Лланфарена, у нас есть маршрут, которому мы должны следовать.
— У тебя есть маршрут, а я всего лишь составляю тебе компанию. Ты можешь продолжать и без меня. Я остаюсь здесь и… э-э… как это называется? Буду ухаживать. Да, ухаживать за девушкой. За женщиной, — с пьяным упрямством повторял Джейсон.
«Боже, помоги!» — подумал Гарри. Он отбросил назад прядь волос, снова упавшую ему на глаза, и склонился над столом, призывая на помощь остатки энергии.
— Мы вернемся сюда в конце лета. Я знаю, что буду работать здесь, в Лланфарене, и обещаю тебе, что мы вернемся. И тогда у нас будет план.
Джейсон выпрямился и посмотрел на Гарри, вслушавшись наконец в то, что ему говорят. Но его глаза все еще дьявольски сверкали.
— Сегодня мы произвели впечатление на Бренвен, Джейсон. Похоже, ты — так даже слишком сильное, но это неважно. Важно, что она была встревожена, когда расставалась с нами. Ты слышал, как она говорила о своей работе, насколько она важна для нее. Она почувствовала, что, проводя время с нами, рискует потерять ее. Ты, конечно же, помнишь это?
— А-а.
Гарри замолчал. Он почувствовал, что не должен говорить Джейсону, насколько важно, чтобы Бренвен оставалась здесь, в Лланфарене. Именно близость к этому месту, связь с ним делали ее такой потенциально полезной для Гарри. Он сказал Джейсону:
— Мы должны продвигаться медленно, иначе и ты, и я — оба потеряем ее.
Джейсон пальцем чертил вертикальные линии на запотевшей поверхности своего стакана. Он не отличался терпением, но все делал тщательно. И никогда ничего не терял. Никогда.
Наконец Джейсон сказал:
— Хорошо. Может быть, ты и прав. Мы вернемся через месяц.
Глава 3
Бренвен стояла на тропинке, идущей по стене замка, и смотрела на море, как обычно, ища таким образом успокоения. Не в первый раз думала она о том, насколько изменилась ее жизнь с приездом прошлым летом Гарри Рейвенскрофта и Джейсона Фарадея. Она не забыла, как буквально через пару часов после знакомства, к ней пришло понимание: эти два человека перевернут ее жизнь. Как будто бы они принесли ей свой мир идей и знаний, а сами увезли с собой часть Лланфарена.
Они вернулись после того, как в течение месяца обследовали Уэльс, посещая замки, руины и другие места, чрезвычайно интересные для Гарри, но, очевидно, гораздо менее интересные для Джейсона. Она тогда уже смирилась с мыслью, что больше никогда не увидит их — Гарри, чье острое восприятие ее тесной связи с Лланфареном сделало его уже тогда чем-то вроде давнего близкого друга, и Джейсона — сильного, умного мужчину, вызывавшего одновременно желание и страх.
Ее отношения с ними укрепились после того, как она согласилась помогать Гарри в его исследованиях: в последнее время Бренвен ездила в различные места, указанные в списке, который он ей дал, а потом записывала свои наблюдения и впечатления и периодически отсылала свои доклады в Америку. Поначалу она относилась к этим занятиям скептически. Ну какую ценность могут представлять ее интуитивные соображения? Но Гарри убедил ее в их жизненной важности по сравнению с опосредованными исследованиями, которые можно проводить в Америке. Он даже предоставил в ее распоряжение маленький голубой «моррис-минор» и заплатил пятьсот фунтов.
Несмотря на то, что большинство поездок приходилось совершать в свободное от работы в Лланфарене время, и ей приходилось скрывать от Керров свои занятия, она чувствовала себя гораздо независимее, чем раньше. Бренвен стала меньше ощущать себя прислугой и больше — человеком, поглощенным интересным делом. Никто из видевших ее в деревне не собирался рассказывать об этом Джону и Люси. К ней хорошо относились и не завидовали тому, что ей приходится проводить так много времени в обществе этих молчаливых людей.