Места, которые она посещала, и особенно Лланфарен, имели богатую историю, и ее способность видеть происходившее в прошлом становилась все более ярко выраженной. Она описывала свои ощущения в дневнике, а также в докладах, предназначавшихся для Гарри, и от этого ей самой они уже не казались такими странными. Каким путем эти мысли, или видения, или что бы то ни было приходили к ней, Бренвен не знала. И вдруг за каким-то поворотом лестницы она ощущала что-то необъяснимое, и давно забытое слово готово было вот-вот сорваться с кончика языка. Возможно, академические круги сочтут ее наблюдения фантазией, а интерпретацию этих наблюдений, сделанную профессором Рейвенскрофтом, чистейшей спекуляцией, но это была уже проблема Гарри.
У студентов Редмунд-колледжа, расположенного в Редмунде, штат Вирджиния, было любимое место отдыха, которое они называли «Катакомбами», и это очень подходило подвальному бару, состоявшему из нескольких сумрачных комнат, стены которых было тесно уставлены кабинками. Подобно многим другим популярным преподавателям колледжа, Джейсон Фарадей предпочитал шумный полумрак «Катакомб» прохладному неоготическому великолепию Редмундского клуба преподавателей. О, он совсем не стремился равноправно общаться со студентами на их уровне, скорее наоборот — приходил в «Катакомбы» для того, чтобы в очередной раз насладиться обожанием студентов. Он был не столько выдающимся преподавателем, сколько одаренным мотиватором и манипулятором, но студенты были слишком молоды, чтобы понять различие между тем и другим, и год за годом выбирали его «самым выдающимся профессором». В избранной Джейсоном области — политологии — его макиавеллиевское восприятие мира было как нельзя кстати. Общества своих коллег в Клубе преподавателей он старался по возможности избегать, и сейчас шел туда только потому, что Гарри Рейвенскрофт назначил там встречу. Джейсон с сожалением миновал подвальный вход в «Катакомбы».
Зал столовой Клуба преподавателей был огромным, как собор. В небольшой темной нише, в которой находился бар, удобно устроившись в одной из кабинок, похожих по иронии судьбы на те, что были установлены в «Катакомбах», сидел Гарри Рейвенскрофт. Он поднял руку, приветствуя Джейсона. После обычного обмена ничего не значащими репликами они перешли к предмету, который крайне беспокоил их обоих, хотя и по разным причинам.
— Теперь почему я пригласил тебя встретиться со мной сегодня, — начал Гарри. — Я получил письмо от Бренвен и подумал, что ты захочешь прочесть его.
Джейсону совершенно неинтересны были описания ощущений Бренвен в тех местах, которые она посетила по просьбе Гарри, но он бы все равно жадно прочел письмо слово за словом только потому, что оно было написано ее рукой. Он был одурманен, и на какое-то мгновение Гарри даже стало жаль этого сильного человека. Одержимость Бренвен не принесет ничего хорошего ни ему, ни ей. И все же печально, что Джейсон знал так мало любви в своей жизни, что смог принять это безумное эмоциональное влечение за такое тонкое, глубокое и полное парадоксов чувство. Гарри любил однажды… Но это было очень, очень давно.
Письмо было написано на многих страницах ясным, легко читаемым почерком. Бар был плохо освещен, и Джейсону приходилось напрягать глаза. Сами слова письма ничего не значили для него, но он представлял себе ее руку, отмечал богатый словарь, тщательно построенные предложения.
— Она пишет хорошо, — наконец сказал Джейсон. — Особенно если учесть, о чем ты заставляешь писать. Она будет прекрасно учиться здесь, в Редмунде. Как ты думаешь, что Бренвен выберет своей профилирующей дисциплиной?
— Ага! — воскликнул Гарри. — Теперь я понимаю. Я должен признать, что мне долго не удавалось найти ответ на этот вопрос, но сейчас все стало ясно…
Джейсон потряс головой, как бы пробуждаясь ото сна. Вряд ли он сам помнил о том, что только что произнес, настолько глубоко погрузился в мечты о Бренвен.
— О чем ты там болтаешь, Гарри?
— О Бренвен, конечно. Почему ты испытываешь к ней эту стойкую иррациональную привязанность. Почему ты так настойчив в своей решимости получить именно ее — девушку, которая вполовину младше тебя!