Таким образом, Бренвен продолжала самостоятельно, не посвящая в это Джона и Люси, работать над проектом Гарри. Она полностью исследовала замок по его поручению и наконец в мае, незадолго до своего восемнадцатого дня рождения, ощутила себя настолько уверенной в себе, что, не заботясь о том, видят ее Джон и Люси или нет, стала ездить на машине в места, которых не было в списке Гарри, но которые были интересны ей самой.
С Гарри она чувствовала огромное духовное родство, но влечение к Джейсону тоже усилилось. Использовав свои чары, тот вырвал у Люси разрешение посетить одну из старейших частей замка — Пятую башню, а также комнаты и коридоры, находящиеся между ней и Северной башней. Оказавшись там, даже Джейсон ощутил чье-то присутствие. Но настоящее потрясение он испытал, когда увидел Гарри и Бренвен, окруженных столбами света, как если бы они притянули к себе весь свет, находящийся в комнате. Они казались очень высокими, больше семи футов в высоту, но это, должно быть, была игра света. Гарри бросил на Джейсона свирепый взгляд, когда тот попытался приблизиться, и жестом указал на знак на полу в центре комнаты. Это был круглый камень, вделанный в земляной пол, на котором был вырезан странный узор с крестом в центре. В Пятой башне их обступила волна насилия. Тьма в комнате была представительницей зла, которое когда-то здесь вершилось. Гарри и Бренвен ощущали груз прошлого, как тяжелый покров, накинутый на них.
Гарри объяснил свою и Бренвен психическую особенность как силу, дающую возможность «читать» то, что происходило в прошлом во время религиозных ритуалов, а также во время проявления сильных, в том числе и гибельных страстей. Внутренний взор Бренвен увидел колодец, выдолбленный в скале глубоко под башней. На самом дне его находился туннель, который вел к морю. Она увидела кости на дне колодца, принадлежавшие людям, которых называли Мудрецами и которых бросали в колодец, чтобы они умерли там от голода или просто разбились. Она слышала крики мертвецов, как если бы они хотели предупредить ее, что зло до сих пор витает в тех комнатах, которые когда-то были частью монастыря.
Девушка почувствовала, что с нее достаточно этих нарушающих душевное равновесие наблюдений, и прямо сказала об этом Гарри. Куда может завести подобное копание в прошлом? Она действительно была потрясена тем, что «увидела» в Пятой башне. Лучше оставить в покое эти тени прошлого — друидов, монахов и прочих, иначе они могут легко подвергнуть тебя опасности. Пусть Гарри, если он хочет продолжать изучение дохристианского фольклора, делает это без нее. Джейсон поддержал ее.
Вообще, Бренвен обнаружила, что больше не чувствует неловкости рядом с Джейсоном. Он был сильным, знал себя и знал, что ему нужно, умел заставить ее почувствовать себя необходимой и желанной. Когда Гарри стал настаивать на продолжении работы, Джейсон сказал ей:
— Ты не обязана делать ничего, чего бы ты не хотела делать сама — ни для Гарри, ни для этих людей, Керров, ни для кого.
Она подняла на него взгляд, и что-то понравилось ей в этих карих глазах, которые постоянно смотрели на нее.
Джейсон знал, что он мог бы тогда ее поцеловать. Она бы не сопротивлялась, ибо очень нуждалась в поддержке. Но он не сделал этого. В ушах у него звенели его собственные слова — Бренвен не должна делать того, чего она не хотела бы делать. Он был уверен, что скоро, очень скоро она захочет его поцелуя. И не только.
Глава 4
Гарри продолжал писать свое исследование по фольклору в течение всего лета и теперь часто предоставлял Джейсона и Бренвен самим себе.
— Идите, идите. Я не хочу идти на прогулку. Вы что, не видите, что я занят? — сказал Гарри, даже не подняв головы от своих записей — множества страниц, покрытых его неразборчивым, расползающимся во все стороны почерком. И они ушли.