Наступил отлив. Широкая полоска мокрого песка, соединяющая Лланфарен с Англси, серебром сверкала в лунном свете. Бренвен и Джейсон шли по ней босиком, держа туфли в руках, и оставляли следы, которые через минуту исчезали в сыром песке, как будто бы здесь только что прошли феи. В воздухе ощущалось сладкое фруктовое дыхание позднего лета. Внезапный порыв ветра поднял волосы Бренвен и бросил их ей прямо в лицо. Она рассмеялась и свободной рукой попыталась распутать их.
Джейсон бросил на песок свои туфли и рассмеялся вместе с ней.
— Давай я помогу тебе, — сказал он.
Свои длинные волосы она носила распущенными, и это было ужасно приятно, ибо он как-то раз сказал, что ему так больше нравится. Волосы Бренвен были темными, чернее ночного неба, и имели такой же, как у неба, синеватый оттенок. Они казались ему нежнейшим тяжелым шелком, когда он убирал их с ее шеи и расправлял вдоль спины. Последнюю прядь он не стал отбрасывать назад, а уложил вдоль щеки, нежно проведя по ней пальцами, затем по шее, где он почувствовал под кожей биение пульса, затем медленно-медленно разгладил длинную шелковистую прядь вдоль ключицы и ниже, дальше, пока не почувствовал под тонким свитером мягкую выпуклость груди.
Он не отрывал свой взгляд от ее глаз. Бренвен не двигалась. У нее перехватило дыхание. От прикосновений Джейсона маленькие жгучие огоньки удовольствия разбегались по коже. В течение всего долгого лета он дразнил и мучил ее прикосновениями своих губ и пальцев, завлекая, заставляя испытывать предвкушение только для того, чтобы тут же отступить назад. Он часто обнимал ее и прижимал к себе, и она сквозь одежду чувствовала пульсирующую твердость, но никакого продолжения не следовало. Если когда-то она опасалась Джейсона, потом благоговела перед ним, то сейчас она страстно желала одного — освободиться от сковывавшего ее напряжения, хотя сама вряд ли осознавала это. Ее дыхание участилось. Никогда раньше он не прикасался к ней так, как сейчас, медленно, чувственно, намеренно добиваясь ее возбуждения. Его пальцы двинулись дальше, вниз по груди, к соску, к которому еще не прикасался ни один мужчина. Он тут же расцвел, набух, стал невероятно чувствительным. Бренвен закусила губу, чтобы подавить липкую влажность между ногами.
Джейсон пробормотал ее имя. Он охватил ее чувствительную грудь своей рукой, потер сосок большим пальцем и прижал губы к изгибу шеи. Она резко втянула воздух сквозь зубы и слегка вздрогнула, но не отстранилась. Она не коснулась его — ведь у нее в руках до сих пор были туфли. Губами, горящими от страсти, которую он едва сдерживал, Джейсон прижимался к нежной коже ее шеи, осторожно покусывал ее зубами, а затем, проведя по ней языком, обнял Бренвен и притянул к себе. Она уронила туфли, и ее руки обвились вокруг него.
Она готова, подумал Джейсон. Наконец! Он страстно целовал ее, потеряв абсолютно всякое представление о времени и месте; он уже почти утонул в ее сладости, когда остаток исчезающего здравого смысла предупредил его: Осторожно! Помни, она девственница!
Сердце Бренвен гулко билось. Этот долгий всепоглощающий поцелуй причинил ей боль, но все же она хотела еще. И неохотно позволила ему отстраниться.
— Руины аббатства должны прекрасно смотреться при лунном свете, — сказал Джейсон сладким, бархатным, полным соблазна голосом. — Пойдем со мной.
Когда закончился песок, они надели свои туфли. Джейсон обнял ее рукой за талию и прижал к себе. Бедро к бедру, нога к ноге, они шли сквозь шепчущую траву, поднимаясь на холм, где, как часовые на страже, высились руины аббатства.
«Это или безумие, или судьба, или то и другое», — подумала Бренвен. Она подняла взгляд на полную луну, сиявшую в небе, оглянулась на черную тень замка Лланфарен за ними, а затем повернулась и посмотрела в лицо Джейсону. Голодная страсть освещала его изнутри, подобно огню. Она прикоснулась к его густым волосам, которые даже при лунном свете сохраняли красноватый оттенок. Она знала. Она знала, что он будет делать, и хотела, чтобы он сделал это. Ее тело, пылая, жаждало его — того, кто разбудил его. Любовь, традиционные мысли о браке никогда даже не приходили ей в голову.
— Я хочу тебя, Бренвен, — сказал Джейсон.
— Я знаю, — ясным голосом ответила она. — Я понимаю. — И она потянулась к нему и поцеловала его точно так же, как он целовал ее, так же глубоко и долго.
Тело Джейсона, мощное и сильное, целиком состояло из твердых мышц, а грудь и пах заросли густыми волосами. Его упругий пенис показался ей чудом — она с удивлением, граничащим с почтительностью, прикоснулась к нему. Он простонал, и она почувствовала прилив головокружительного удовольствия. Почувствовала сладкое, сильное ощущение своей женской власти.