— Бренвен, это пришло с почтой для тебя. — И он подтолкнул сверток к ней через стол.
— О! — На мгновение она снова стала ребенком, который внезапно обнаружил, что о его дне рождения не забыли. Сияющая улыбка осветила ее лицо, и она схватила бандероль. — Это от моих родителей! Это… — Но она проглотила слова, которые уже готовы были сорваться с ее губ: «…к моему дню рождения».
Бренвен посмотрела на супругов, с которыми она прожила уже почти целый год и с которыми придется прожить еще неизвестно сколько лет. Ей не приходило в голову рассказать Керрам о своем дне рождения, потому что они никогда ничего не праздновали. Они казались холодными людьми, неспособными на любовь — Люси со своими искусственно завитыми и, наверное, искусственно окрашенными волосами и желчным выражением лица; Джон со своими бледно-голубыми глазами, тонким носом и еще более тонкими губами и ушами, которые были слишком велики для головы, казавшейся очень изящной, если не обращать внимания на уши. Поэтому она, нарочно пожав плечами, сказала просто:
— Это всего лишь бандероль из дома. — Затем поднялась из-за стола, пересекла кухню и положила сверток с подарком на буфет, так и не раскрыв его.
Поздно вечером, после того, как она приготовила ужин, подала его, а затем убрала на кухне, Бренвен поднималась по ступенькам длинной винтовой лестницы к себе в комнату. В одной руке она держала фонарик, а в другой — посылку из дома. Она торопилась, потому что поздний вечер после того, как вся работа была закончена, был самым драгоценным для нее временем. Ее ноги безошибочно выбирали правильный путь в темном лабиринте замка. Сейчас она чувствовала себя здесь совершенно спокойно, но это не всегда было так. В первые недели жизни здесь Бренвен считала шаги и повороты, чтобы не заблудиться.
Замок Лланфарен стоял на вершине обрывистого гранитного утеса, расположенного на северной оконечности клинообразного острова Лланфарен. Снаружи и изнутри здание было необыкновенно запутанным из-за огромного количества комнат и коридоров, которые в течение веков нагромождались друг на друга на разных уровнях, пока начальная форма строения, так же как и цель его постройки, не были окончательно забыты. Взгляду незнакомца Лланфарен представлялся оторванной от мира, отталкивающей и неприступной кучей камней. Но страх, который поначалу испытывала Бренвен перед бесконечным количеством пустынных и безмолвных пространств, вскоре сменился восхищением. Постепенно, так медленно, что она сама не понимала, что она делает, Бренвен превращала Лланфарен в свой дом.
Ее внимание сейчас сосредоточилось на секрете, на подарке, который она сама приготовила себе ко дню рождения и который ждал ее в таком невероятном месте, как ванная комната. Как и в любом другом замке, в Лланфарене были гардеробные, но в реконструированной части замка, где на одном этаже жили Джон и Люси, а выше — Бренвен, были сделаны настоящие ванные. Она задержалась в своей комнате всего лишь на мгновение, чтобы положить сверток на кровать, а затем быстро пересекла коридор. У нее в течение долгого времени не было возможности наведаться сюда. А что, если огонь погас?
Как только она открыла двери ванной комнаты, волна тепла тут же охватила ее, и бандероль, пришедшая из дома, тут же была забыта. Бренвен плотно прикрыла за собой дверь, так чтобы тепло не выходило из комнаты. В углу стоял высокий старинный медный бак с фигурными кранами; его крышка была похожа по форме на маковку византийской церкви, а изогнутые ножки, поддерживающие его — на когтистые лапы мифического зверя, покрытого одновременно и мехом и перьями. Бренвен наполнила бак водой, разожгла под ним огонь из угольков, сэкономленных ею от каминной растопки, и поддерживала огонь в течение всего дня. Из-за того что в замке не было электричества, а газовая цистерна использовалась только для кухонных нужд, у них в ваннах не было горячей воды. Дни, когда слуги постоянно нагревали воду в этих баках, давно остались позади, и даже Керры не ожидали подобного от Бренвен. Вместо этого они все мылись в душевой, устроенной рядом с кухонной кладовкой. Но Бренвен давно уже хотела принять настоящую ванну, и сейчас она дарила ее себе на день рождения.
Она повернула краны. Из них вырвался пар, и горячая вода с бульканьем полилась в глубокую ванну. Она отрегулировала холодную воду до нужной температуры и заткнула ванну пробкой. На мгновение ее охватила паника. А что, если Керры услышали шум воды и сейчас придут, чтобы узнать, в чем дело? Но вряд ли они что-либо услышали, здесь слишком толстые стены. А даже если и услышали, то что в этом такого? Ей пришлось провести много ночей в холодной комнате, чтобы путем жестокой экономии собрать количество угля, достаточное для нагрева такого огромного бака с водой! Бренвен рассмеялась. Пусть приходят! Она закружилась по комнате, сбрасывая с себя одежду, а затем взяла с полочки над умывальником ароматическую соль с запахом розы, купленную специально для этого случая. Никогда она не чувствовала себя такой свободной. Бренвен высыпала содержимое пакета в ванну, и вода тут же покрылась гроздьями пены, мерцающими, как опалы. Она сбросила с себя остатки одежды и погрузилась в воду. Господи, какое наслаждение: она закрыла краны и откинулась назад, погрузившись в пену до самого подбородка. Горячая вода обволокла все ее тело, длинные черные волосы, лежавшие сверху среди пузырьков пены, окружили ее. Она вздохнула. Это было блаженство! Ароматное, шелковистое, теплое блаженство.