— Двадцати лет… — задумчиво произнёс Хендерсон. — У Арлингтона тоже что-то произошло двадцать лет назад… Нам нужно выяснить у этого Люка, когда Сюрте его откопают, кто была эта Мишель и что с ней произошло.
— Вы думаете то же, что я думаю? Это я продолжая тему о «великих умах», — поинтересовался Патель. Хендерсон развёл руками. Я почувствовал, что теряю контроль за процессом.
— Я не знаю, что вы, господа, думаете, но давайте думать вместе. Первый вывод мы уже сделали: мне надо самообразоваться насчёт Джека Потрошителя. Какие ещё фундаментальные вопросы стоят перед нами?
— Здесь пока одни фундаментальные вопросы и никаких ответов, — внёс конструктивное замечание Хендерсон.
— Я бы предложил подключить Мервина к расследованию напрямую, чтобы он сравнил нынешние патологоанатомические заключения и предполагаемый модус операнди с материалами того дела. Ну и помог бы в общих чертах, если вдруг… — Патель замялся.
— Если вдруг что? — мне стало как-то неуютно.
— Если вдруг этот новый Потрошитель опять даст о себе знать…
Воцарилось молчание. Хендерсон просматривал файл. Патель смотрел куда-то в сторону. На меня начало накатываться нервозное беспокойство.
— А что вы думаете по поводу этой истории с рукописью Роджера Бэйкона? — спросил я. — Здесь что-то есть, или это всё-таки делюзии Арлингтона?
— Вот это уже по вашей части, Колин, — заявил Хендерсон. — Средневековые рукописи, шифры, алхимия всякая…
Я понял, что эти двое решили занять пристрастно-пассивную позицию. Пришло время проявить административную твёрдость.
— Хорошо. Тогда я принимаю руководящее решение: когда Сюрте отыщут этого загадочного Люка, я возьму на себя историю его взаимоотношений с Арлингтоном и заодно выясню причём тут эта рукопись. И кто такая Мишель. Виджей, Вас я попрошу поговорить с Мервином, чтобы подключить его к расследованию. Также подготовьте мне небольшой брифинг с основными фактами всей этой Потрошительной истории. Просмотрите базу данных и выясните, не было ли где ещё подобных преступлений за последние двадцать лет. Запросите Интерпол и ФБР. Стив, вас я попрошу выяснить всё об Арлингтоне: были ли враги, конкуренты, тёмные дела… в антикварном бизнесе всё бывает. Поговорите с родственниками, установите круг общения. Выясните досконально, что представляют из себя рукописи, которые упомянуты в письме Арлингтона.
Хендерсон, лениво записывавший план действий в блокнот, остановился:
— Как же я это выясню?
— Попробуйте поговорить с другими специалистами по антикварным книгам. Если не удастся, обратитесь к консультантам Сотби или Кристи. В Британскую Библиотеку, наконец. Проявите инициативу!
Хендерсон собирался что-то возразить, но не успел. Зазвонил телефон. На проводе был Николя Маршан.
— Колин, приветствую. Здесь со мной на линии Люк Калебо. Которого вы… и мы искали.
— И часа не прошло! — я был впечатлён. — Оперативно работаете. Я включу динамик, чтобы мои коллеги тоже были в курсе. Со мной Стив Хендерсон и Виджей Патель. Только не переходите на французский.
— Привет, коллеги! На самом деле — пустячное было задание, — Маршан говорил по-английски почти без акцента. — Найти господина Калебо оказалось несложно. Это был самый простой и-мэйл адрес. Главное, что мы нашли его вовремя. Ситуация — достаточно неприятная. Мы только что отправили наряд полиции охранять Калебо, но от отказывается что-либо рассказывать нам. Пока не приехали жандармы — я держу его на телефоне.
— Я не отказываюсь, господин Маршан. Ни в коей мере, — прервал Николя усталый, низкий голос пожилого человека. Как и Маршан, свеженайденный Люк говорил по-английски чисто, без заметного акцента. — Я всего лишь не желаю распространять опасность на большее, чем это необходимо, количество людей. И так, за последние два дня, список действующих лиц значительно удлиннился.
— Господин Калебо утверждает, что мы имеем дело с Латинским убийцей из ранних восьмидесятых, — вмешался Маршан.
— Очень интересно… Не могли бы вы разъяснить поподробнее? — вежливо поинтересовался Патель. Он явно знал, о чём идёт речь. К моему стыду, мне эта кличка ровным счётом ничего не говорила.
— Двадцать лет назад кто-то убил подряд трёх женщин в Латинском Квартале. Одна из них была Мишель Калебо. Супруга господина Калебо.
— Мои искренние соболезнования, — сказал я.
— Благодарю вас, — вздохнул Калебо. — Скажите, господин Дорфен, вы семейный человек?