Снял с шеи платок, прикрыл лицо и шею. Глаза сами закрылись, и он забылся не то дремотой, не то грёзами, неясными и малоприятными.
Очнулся, ощутив качку. Оглянулся, с трудом протолкнув густую слюну в горло. Ветер свежел, волнение усилилось, а Пита на плоту не оказалось. Удивление или сожаление не посетили Хуана. Он был равнодушен. Все помыслы сфокусировались на глотке пресной воды. Вспомнил, что теперь хоть и зима, но солнце палит довольно сильно. Попытался увидеть землю. Она продолжала маячить вдали, словно и не приблизившись.
С трудом оглядел горизонт. Светлое пятно на западе привлекло его внимание. Он попытался встать, не удержался на ногах, ощутив невероятную слабость во всём теле. Едва не свалившись в море, он сел, боясь пошевелиться.
Постепенно надежда затеплилась в нём. Он повернулся лицом к пятну, которое могло быть только парусом, и стал напряжённо наблюдать.
Заставил себя подумать спокойно, трезво. Парус мог быть милях в трёх, не дальше. Но куда он движется? Скоро стало ясно, что он догоняет плот и к полудню была надежда, что судно поравняется с плотом.
Хуан посмотрел на солнце, прикинул время. Ему показалось, что до полудня не более двух с небольшим часов. Это его ободрило, потом опять опустило в бездну отчаяния. Кто заметит крохотный плотик с одним человеком, которому даже встать не удастся и помахать нечем? Он даже отвернулся и лёг на живот, прикрыв голову платком.
Сколько пролежал, определить не смог. В голове стоял туман, перед воспалёнными глазами только мириады бликов моря и бледное небо. Пришлось напрячься, встряхнуться. Судно оказалось довольно близко, идущее длинными галсами против ветра. И сейчас оно как раз шло в его сторону. Оно находилось не более, как в четверти мили, даже ближе, и Хуан, став на колени, замахал руками и шейным платком, сорвав его с головы.
Пытался кричать, рот открывался, но крика слышно не было. Только неясное шипение и сухой хрип. Оставалось надеяться, что судно ещё некоторое время будет идти прежним галсом и приблизится к плоту.
Хуан истово месился, прося Господа и Деву Марию не покинуть его своим благоволением. И неотрывно следил за судном, продолжавшем идти прежним галсом.
Вот оно уже в полутора кабельтовых, уже и того ближе! Хорошо были видны снасти, люди, детали борта, носовые украшения с раскрашенной фигурой какого-то святого. Но никто не обратил никакого внимания на отчаянно махавшего человека среди волн и бликов солнца на них.
Хуан слышал команду помощника к повороту, беготню матросов, их крики, и отчаяние опять нахлынуло на него. Он вскочил, широко расставив дрожащие ноги, и отчаянно махал платком. И вдруг сердце радостно подскочило к самому горлу, перекрыв дыхание.
Лишь глаза жадно наблюдали, как матросы показывали на него пальцами, что-то кричали, оборачивались к полуюту, бросив снасти. И судно продолжало неторопливо приближаться к плоту.
Он слышал, как его спрашивали на плохом испанском, кто он такой, откуда, не ответить он не мог. Жажда и спазм в горле не позволяли этого сделать.
Раздались слова команды, матросы бросились к снастям, реи повернулись боком к ветру, паруса заполоскались на ветру, и судно быстро теряло ход.
Скоро ему бросили конец, он долго не мог его поймать и уже отчаялся, когда он удобно лёг поперёк плота и Хуан просто упал на него, придавив телом. Потом схватил трясущимися руками трос и стал торопливо подтягивать его, приближаясь к уже спущенному трапу.
Проворные сильные руки подхватили его и выдернули на палубу. Он почти ничего не понимал из разговора, пока ему не протянули флягу с разбавленным вином. Он долго мучительно силился проглотить божественную жидкость, пока это ему не удалось, и он ощутил вместе с болью, как жизнь возвращается к нему.
Хуан уже осмысленно осмотрелся. Ноги его тряслись, готовые подломиться. Он опустился на горячие доски палубы, радостно поднял голову и тихо проговорил, силясь придать голосу нормальное звучание:
— Хвала Иисусу Христу! Он услышал мои молитвы! И вам спасибо, добрые люди, что обратили внимание на меня, ничтожного раба божьего!
Слёзы сами собой наполнили глаза, он смахнул их, скривился и отвернулся.
Вокруг заговорили, Хуан прислушался к их говору и только сейчас понял, что эти люди не испанцы. Но много слов он понимал. Спросил, оглядывая толпу любопытных матросов:
— Португальцы? — получив утвердительный ответ, заметил: — Я так и предположил, ребята. Кто-нибудь знает испанский?