Диодор старательно выполнил свою работу, он прилежно изучал источники своего времени, беседовал с учеными людьми. Мы — нет. Под знаком господствующей религии мы разрушали старые библиотеки, бросали в костер ценные рукописи, убивали мудрецов и ученых разных народов. 500 000 документов библиотеки Карфагена? Сожжены! Книги Сибиллы или написанная золотыми буквами «Авеста» древних народов? Сожжены! Библиотеки Пергама, Иерусалима, Александрии с миллионами томов? Сожжены! Бесценные рукописи центральноамериканских народов? Сожжены! Наша пиромания в мировом масштабе так же велика, как и объем соломы в головах революционеров.
Геродот, посетивший Древний Египет за века до Диодора, во второй книге своей «Истории» (глава 141 и 142) также приводит доказательства солидного возраста египетской истории. Он пишет, что жрецы в Фивах самолично показали ему 341 статую, представляющую целое жреческое поколение в течение И 340 лет. «Ибо каждый верховный жрец устанавливает в свои годы жизни собственную статую. Жрецы пересчитали и показали мне всех по очереди в доказательство того, что всегда сын следовал за отцом. Таким образом, они прошли от изображения последнего умершего по порядку до самого начала… Они указали, что все, чьи изображения стояли там, были людьми этого вида, сильно отличными от богов. Однако перед этими мужами в Египте правили боги и жили при людях… Египтяне знают это вполне определенно, так как они постоянно рассчитывали годы и все записывали…»
Зачем жрецам так бесстыдно врать странствовавшему по их землям Геродоту о И 340 годах? Почему они категорически подчеркивают, что, начиная с 341 — го поколения, боги больше не живут среди них? Почему определяют даты по имеющимся у них статуям? Геродот, человек отнюдь не легковерный, подчеркивает, что жрецы «в большинстве случаев на фактах доказывали, что все так и было».
Он педантично проводит различие между реальностью и россказнями: «Все, что я сообщил до сих пор, основывается на моем собственном воззрении, собственном суждении или собственном исследовании. Впредь я хочу рассказывать о египетской истории, какой я ее слышал. Однако также прибавится то, что я сам видел».
Наше устоявшееся учение чтит Менеса как первого фараона I династии (около 2920 г. до н. э.). Те же ученые принимают от Геродота сообщение, что Менее приказал изменить направление Нила выше Мемфиса, однако закрывают глаза на то, что Геродот сообщает 18 строками ниже: «330 царей следовали за Мейесом, но имена их жрецы вымарали из книги».
Не нашлось ли среди этих 330 царей, следовавших после Мейеса, местечка для строителя пирамид? К тому же вопрос о лунных годах улаживается сам собой благодаря упомянутым Геродотом статуям, каждая из которых представляет одно поколение верховных жрецов.
«Можно дурачить всех людей некоторое время и нескольких человек все время, но не всех людей все время»
Жил-был однажды египетский принц, который с удовольствием охотился в тех окрестностях Мемфиса, где стояли большие пирамиды. Однажды в полдень он присел отдохнуть в тени головы Сфинкса и уснул. Тут великий бог отверз уста и обратился к спящему, как отец к сыну: «Узри меня и смотри на меня, сын мой Тутмос. Я — твой отец и твой бог Харах-те-Хепере-Ре-Атума. Я хочу дать тебе царскую власть, сокровища Египта и большие дани всех земель должны принадлежать тебе. Уже долгое время я обращаю к тебе свой лик, так же как и свое сердце. Меня стесняет песок пустыни, на котором я стою. Обещай мне, что исполнишь мое желание…» [22].
Принц стал фараоном Тутмосом IV (1401–1391 до н. э.). Уже в первый год своего правления он исполнил просьбу божественного отца: приказал откопать Сфинкса. Эту волнующую историю Тутмос доверил стеле, стоящей сегодня между передними лапами Сфинкса.
Сфинкс — это он или она? Точно никто не знает. До сих пор гадают, какие черты первоначально были у колоссальной фигуры — мужские или женские? Вероятно, и те, и другие.