Ане такой образ понравился. Кроме того, она почувствовала странное облегчение. «Молчи, и, быть может, люди подумают, что ты умнее, чем на самом деле». Папа любил так говорить – иногда в шутку, иногда всерьёз. И Аня боялась, что Максим из тех парней, которым лучше именно помолчать. Стоит им сказать чуть больше двух-трёх предложений подряд, как весь флёр таинственности рассыпается трухлявыми опилками. Словно чувствуя это, они торопятся пустить вслед ещё несколько фраз, но так окончательно портят дело. Макс, судя по всему, был другим.
– Да чёрт с ним, с репортажем, – не успокаивался Дима. – Нам нужно написать проблемную статью для Хохловой, так?
– И что в этой статье будет проблемного? – Макс понял, куда клонит Дима, и не стал растягивать разговор лишними вопросами.
– Как что?! Подделки, атрибуция! Не чувствуешь? Хохлова разрешила писать в паре…
– Я знаю.
– Тема свободная.
– Знаю.
– И ты знаешь, почему я должен писать именно с тобой. Да, если пишешь в паре, нужно ещё сделать презентацию, подобрать фотки и дополнительно сделать флеш-интервью для подвёрстки. Но это всё ерунда, я сам разберусь.
Максим вздохнул. Аня сочувственно наклонила голову. Они вновь обменялись понимающими взглядами. Будто сказали друг другу, что проще до конца выслушать Диму.
Он ещё долго говорил. Настойчиво просил Максима вместе поехать в Петербург. Приводил бесконечные доводы, от разумных до совершенно неуместных. Аня ждала, что после этой тирады Максим скажет своё ёмкое «нет», однако он промолчал.
– Отлично! – Дима, кажется, неплохо разбирался в оттенках его молчания. – Значит, решено. Сто лет не был в Питере.
В комнату зашёл рыжий кот, и Дима обрадовался возможности сменить тему – значит, по-прежнему боялся получить отказ:
– Если бы мы были персонажами Капоте, Перс забрался бы кому-нибудь из нас на плечо и там бы уснул. Понимаешь, о чём я?
Перс не знал ни Капоте, ни его персонажей, любивших пускать себе на плечи именно рыжих котов, поэтому мягкой скучающей поступью прошёлся вдоль дивана. Сел, лениво приластился к ногам Ани. Задумчиво уставился в пустоту – будто забыл сделать что-то важное, не терпящее отсрочек. То ли пописать, то ли покакать. Аня демонстративно разгладила юбку и призывно похлопала себя по коленям, но Перс даже не посмотрел на неё. В задумчивости лизнул вялую лапу, вновь провалился в безвременье – так и просидел ещё несколько мгновений: с открытыми глазами, с вытянутой передней лапой. Покачнулся. Растерянно понюхал Анины колготки и всё так же неспешно ушёл из гостиной.
– Ха! – Дима встал со стула.
– Нет, – Макс качнул головой.
– О да.
– Нет.
Аня не понимала, о чём идёт речь, но чувствовала, что Макс говорит скорее с улыбкой, больше соглашаясь с Димой, чем противясь его задумке.
– Перса в прошлом году кастрировали. – Дима приблизился к дивану, чтобы забрать свою трость. – Потому что он начал метить мебель.
– Не надо, – уже тише, без сопротивления возразил Максим.
– Да ты что! Это ж тут главная достопримечательность.
– Описанная мебель? – усмехнулась Аня.
– Именно! – Дима зашагал к одной из закрытых дверей, ведущих из гостиной. Под его ботинками чуть поскрипывали половицы старого пола.
Дима всегда ходил в обуви. Разувался только на ночь. В его шкафу стояло не меньше десяти пар абсолютно одинаковых ботинок, единственным различием которых была форма носка и задника. Их делали на заказ. Чёрные, кожаные, с застёжками вместо шнурков. И с подошвами разной высоты. Левая – выше. Чтобы компенсировать разницу в длине ног. От обычной обуви Диме пришлось отказаться. Аня знала, что Дима иногда ложится спать в кроссовках, которые купил втайне от родителей. Ему нравились лёгкие сетчатые «найки».
– Вначале он пи́сал на диван. – Дима остановился у закрытой двери и с довольным видом продолжал: – Диван пытались отмыть. Не получилось. Вызвали химчистку. Запах мочи пропал, но потом Перс опять его пометил. А диван был хороший.
– Новенький, – кивнул Максим.
Теперь можно было не сомневаться, что ему эта история нравится не меньше, чем Диме.
– В итоге снова вызвали химчистку и диван перенесли в пустую комнату. На этом всё не закончилось. Перс пометил кресло. Потом два стула, кушетку и… что-то ещё.
– Настольную лампу, – Максим усмехнулся. – А заодно и сам стол.
– Потом его кастрировали, и метить он, в общем-то, перестал, но Екатерина Васильевна боялась оставлять на виду вещи с запахом кошачьей мочи. То есть они уже не так сильно пахли после всех обработок, но рисковать было нельзя, чтобы Перс не взялся за старое.