====== ПРОЛОГ. ГЛАВА 1. ЛОНДОНСКИЙ ВЕЧЕР ======
ПРОЛОГ
Париж, август 2012 года
Высокий, атлетически сложенный человек в маске хлестал плеткой молодого человека лет 20-ти. Перетянутое кожаной сбруей стройное тело извивалось и содрогалось, волнистые светлые волосы прилипли к потному лбу, в широко распахнутых черных глазах была мольба. Нежная кожа на спине и округлых ягодицах уже была исполосована, саб издавал тихие стоны и что-то чуть слышно шептал. Плетка свистела, гибкое тело, похожее на античную статую, было уже исполосовано, саб протянул к господину белые руки с изящными пальцами и срывающимся голосом выкрикнул что-то невнятное.
Блеснули белые зубы Дома, он продолжал хлестать яростно, приходя во всё большее исступление, а саб и не думал его останавливать, произносить стоп-слово. Было видно, как увеличивается бугорок под латексными стрингами молодого красавца, и как стремительно набухает внушительных размеров достоинство Дома.
Наконец, Дом приспустил цепи, стягивавшие саба, и тот упал на колени, тихонько вскрикнув. Саб поднял голову и посмотрел в прорези маски, в которых поблескивали темные глаза господина.
Дом дернул за кожаный ошейник, стягивавший стройную, белую шею, заставил юношу приподняться. Губы мужчины растянулись в довольной, жестокой улыбке, но эта улыбка застыла, а затем вовсе исчезла: он увидел, что теперь саб, только что моливший его о пощаде, смотрит на него не так, как положено сабу, а с вызовом, насмешкой и даже торжеством.
Этот взгляд взбесил Дома. Точнее, потряс его. Такой взгляд противоречил всем правилам, рушил решительно всё. Наверное, нечто подобное должен был испытывать полководец, уверенный, что разбил врага, и вдруг обнаруживший, что на самом деле попал в ловушку, а его измотанным, истекающим кровью войскам противостоят свежие силы противника. Дому захотелось немедленно наказать саба за неслыханную дерзость, причем наказать уже не плеткой. Дом стянул с саба черные стринги, торопливо раскатал презерватив, грубо швырнул на спину, рывком закинул стройные, упругие ноги себе на плечи и сделал резкий толчок. Лицо блондина исказилось от боли. Он испустил сдавленный крик, но даже не попытался вырваться, а, напротив, раскрылся шире и выгнулся. Его черные глаза загорелись алчным огнем, на губах заиграла хищная улыбка. Дом зарычал, задвигался, стискивая изящное, упругое тело, и вдруг осознал, что уже не он повелевает сабом, а саб повелевает им. Он, Дом, оказался лишь исполнителем желаний саба, отдававшегося ему с нечеловеческой страстью. Это было странно, нелепо. Унизительно для Дома! Дом хотел остановиться, но уже не мог. Черные глаза блондина, казалось, превратились в бездонные бездны, плескавшийся в них космический мрак все сильнее затягивал Дома в свои ледяные глубины, и мужчина чувствовал, что в этих глубинах таится смерть. Его смерть. С тоскливой обреченностью и извращенным наслаждением он понимал, что летит прямо в объятия этой смерти.
Его сознание взорвалось от ужаса, восторга и наслаждения, он бурно разрядился, и одновременно ему в живот ударила теплая струя.
Дом чувствовал, что он, привыкший ощущать себя господином и повелителем, теперь стал рабом. Рабом белокурого юнца с фигурой античной статуи, точеным лицом и полными мрака глазами. Но почему-то теперь это его нисколько не угнетало. В необычном сабе было нечто, что заставляло повиноваться, холить, лелеять, оберегать и услаждать его.
Теперь лицо красавца было бесстрастным. Черные глаза, не мигая, смотрели на Дома, белая, изящная кисть свешивалась с лежака. Дом завороженно смотрел на это совершенство. Он понимал, что хочет обладать этим юношей. Обладать безраздельно. Этот странный красавец, приведший его на грань безумия, должен принадлежать только ему.
Молодой человек внимательно разглядывал мускулистое тело Дома, покрытое редкой растительностью, его рельефный торс: выпуклую грудь, плоский живот, мощные плечи и бицепсы. Он протянул руку и осторожно, едва касаясь, провел тонкими белыми пальцами по дорожке, тянувшейся от пупка к паху мужчины. Дом улыбнулся, ему было приятно это робкое и удивительно нежное прикосновение. Он принялся медленно снимать маску, закрывавшую лицо, решив, что пришла пора ближе познакомиться с красавчиком, которого он встретил всего час назад в элитном БДСМ-клубе Парижа и увел в отдельную комнату.
Лицо юноши оставалось бесстрастным, словно изваянным из мрамора. Но когда мужчина снял маску, это лицо вдруг исказилось. В черных глазах заплескалась паника, юноша вскочил на ноги и попятился, словно увидев свою смерть. Он смотрел на лицо Дома – красивое, породистое лицо человека лет 30-ти с небольшим, с правильными чертами и темными глазами – и его буквально трясло от страха.
Он произнес, точнее прохрипел, что-то непонятное, и это мало походило на французский язык, на котором юноша изъяснялся с небольшим акцентом, когда мужчина встретил его возле стойки клубного бара.
- Что случилось? – недоуменно спросил мужчина.
Юноша снова выкрикнул что-то и выскочил из комнаты, оставив мужчину одного. Хлопнула дверь. Некоторое время мужчина сидел в растерянности, перебирая в руках цепи, которые еще несколько минут назад стягивали изящное, стройное тело. На него напало странное оцепенение. А потом вдруг осознал, что у него остались только цепи, а сам прекрасный узник сбежал. Исчез.
Мужчина выскочил из комнаты и принялся метаться по гей-клубу, залитому инфернальным красноватым свечением и заполненному затянутыми в кожу и латекс мужчинами.
Но белокурого юноши нигде не было. Охрана на входе сообщила, что молодой человек, кое-как одетый, выскочил на улицу, и больше его никто не видел.
В Париже, полном веселых огней, была половина первого ночи. Искать юношу в никогда не спящем, огромном, шумном городе, несущемся сквозь мрак к неизвестности нового дня, было бесполезно. Мужчина это понимал.
- Но я найду тебя, – прошептал он. – Я хочу, чтобы ты снова стал моим. Только моим… Моим.
ГЛАВА 1. ЛОНДОНСКИЙ ВЕЧЕР
Лондон, октябрь 2012 года
Джеймс Филип Альберт Ферренс, восьмой граф Лэнтон, с мрачным видом восседал на заднем сиденье обтянутого белой кожей салона «роллс-ройса», двигавшегося по запруженным автомобилями улицам Лондона, и мысленно клял на чем свет стоит попечительский совет образовательного фонда, членом которого он являлся. По глубокому и выстраданному убеждению Джеймса, подобные фонды с их советами были созданы исключительно для того, чтобы выкачивать из состоятельных и влиятельных людей не только деньги, но и драгоценное время, а также медленно убивать невыносимой скукой своих мероприятий.
Вот и сегодня ему предстояло, давя зевоту, наблюдать, как вручают премии каким-то талантливым студентам, до успехов которых ему не было решительно никакого дела, а затем расхаживать с бокалом отвратительного дешевого вина среди толпы прихлебателей с их лестью и вечными просьбами о финансировании очередных образовательных проектов.
Джеймс уже два года подряд игнорировал эту церемонию, и проигнорировать ее в третий раз было бы верхом неприличия. Пришлось ехать. С собой, чтобы не умереть от тоски, он взял Тони – своего любовника. Тот тоже не горел желанием ехать, но Джеймсу достаточно было недовольно нахмуриться, и возражения замерли на капризных губах Тони. Джеймс ценил любовника за такую понятливость. И, само собой, за образованность и хорошие манеры. 27-летний Энтони Бенн, 12-й виконт Каннинг, был дальним родственником королевской семьи. Конечно, порой Тони бывал невыносим в своих мелких капризах и беспричинных истериках, и Джеймс всё чаще подумывал о том, чтобы с ним расстаться, но пока что удобства его общества, а главное, его умения в постели, перевешивали все остальное.
Тони откинулся на мягкую спинку сиденья «роллс-ройса» с таким видом, словно собирался лишиться чувств, и томно вздыхал.
- Дорогой, мы же там пробудем недолго? – жалобно спросил он. – Я так хотел вечером развлечься!
- Надеюсь, что недолго, – не глядя на любовника, отвечал Джеймс. – Торжественную часть придется отсидеть, а с банкета незаметно уйдем.
- Поужинаем где-нибудь?
- Гм, лучше у меня дома. Там ближе к постели, – красивое, породистое лицо Джеймса оставалось бесстрастным, темные глаза смотрели в пустоту.
Тони рассмеялся, бросив на Джеймса лукавый взгляд очаровательных темно-карих глаз.
- Милый, ради тебя приходится идти на невозможные жертвы, – манерно протянул он, кладя узкую холеную кисть на мускулистую руку любовника.