— Колдуны совсем про нас забыли, — пожаловался как-то Диннару Ракхан. — Раньше они приходили чуть ли не каждый тигм, приносили нам хорошее мясо, а теперь… Их уже полгода не было. Может, им больше не нужны уроды? Или они нашли другое племя? А может, дело в том, что я повысил цену… Но ведь у меня-то живой товар, а они… Они уже давно не приводили нам детей.
— Детей? — переспросил Диннар. — Каких детей? И откуда они их вам приводили?
Раххан растерялся.
— Аль-Марран, разве то твоё племя не торговало с колдунами?
Диннар нахмурился и ничего не ответил. Детей… "Здоровых де…" Фарат тогда едва но проговорился. Диннар знал, что белые колдуны торговали с племенем Саттама, но не знал, когда они приходили, и вообще ни разу не видел их с тех пор, как они привели его в город. Атхан и старейшины держали эти сделки в секрете. Впрочем, Диннар, занятый своими каменными игрушками, отгородившийся от всех, никогда особо не интересовался делами племени. А последние три года колдуны и вовсе не появлялись в Городе Зверя.
Диннар давно уже привык к тому, что все восхищаются его красотой и подчёркивают его отличие от простых смертных. Но он прекрасно видел, что в племени есть люди, которые на простых смертных-то похожи, а вот на марвидов не очень. Иные походили скорее на тех, кого Диннар помнил из своего раннего детства, проведённого в Улламарне. Марвиды отличались от жителей лесной части Сантары более тёмной кожей и узковатыми глазами.
Диннар никогда не задавался вопросом, как сюда попали другие приёмыши. Самого его якобы спасли от неминуемой смерти. Правда это или нет, он не знал. Зато хорошо помнил скрытое, опасливое недоброжелательство, окружавшее его с первых лет жизни. Впрочем, здесь его тоже ненавидели. И тоже хотели убить. Ненависть шла за ним по пятам. Похоже, ему никогда не суждено от неё избавиться.
Итак, белые колдуны привели сюда не только его. Ракхан говорил, что они живут в Белом городе, стены и башни которого можно увидеть, стоя у западных ворот Лунного. Ещё лучше была видна огромная статуя Маррана, находившаяся гораздо дальше, по преданию — почти у самого царства каменного бога. В периоды двух полнолуний серебристо-белый силуэт чётко выделялся на фоне ночного неба. Иногда он казался Диннару звездой, которая, спустившись на землю, обрела человеческий облик. Он пытался представить себе бога Чёрной Звезды и не мог. Во сне он видел тень. Огромную тень, принимавшую самые разнообразные формы. Она быстро изменялась, а если и приобретала очертания человеческой фигуры, то ненадолго. Она очень редко одевалась плотью. У неё не было лица, но были глаза. Глаза тьмы видят всё, но саму её увидеть непросто.
Днём на фоне выгоревшего неба и белого песка фигура казалась серой и выглядела не так зловеще, как по ночам. Впрочем, жители Лунного Города уже настолько привыкли видеть на горизонте этого гиганта, что смотрели на него без особого страха, хотя и с почтением. Матери иногда пугали чересчур расшалившихся детей:
— Вот придёт каменный бог и заберёт тебя!
— Глупые женщины! — рассердился однажды Ракхан. — Вечно болтают, что не следует. Разве можно шутить о богами? А если и правда придёт?
— Придёт, если я захочу, — спокойно сказал Диннар. — Это же статуя. И я могу заставить её двигаться.
— Ты многое можешь, Аль-Марран, — хмуро согласился бывший правитель. — Ты не боишься каменного бога, ведь ты и сам не простой смертный. А мы всего лишь люди… Рассказывают, что когда-то каменные великаны уже бродили в наших краях. И ещё говорят, что если это повторится, то… В общем, это будет концом… Или началом конца…
— Люди вечно путают, где конец, а где начало, — усмехнулся Диннар. — А если что-то кончается, это не всегда плохо. Не беспокойся, Ракхан, я не собираюсь никого пугать и не буду трогать эту статую. Но мне хочется посмотреть на неё вблизи. И на Белый город… Впрочем, это никого не касается.
— Да, Аль-Марран, колдуны не велели нам туда ходить, но ты — совсем другое дело.
До Белого города было не так уж и далеко, но Диннару не хотелось идти пешком. Он отправился туда верхом на каменном звере, похожем одновременно на вунха и на мангура. Диннар сделал его недавно и собирался сломать — статуя ему не нравилась, но потом решил, что на этом чудище удобно сидеть.
Белый город сохранился гораздо лучше, чем Город Зверя и Лунный. Диннара поразило большое количество совершенно целых зданий. Здесь почти всё было сделано из зернистого белого турма. Лишь кое-где серебрились вкрапления зинурита — того блестящего камня, из которого неведомый ваятель изготовил серединки чудесных цветов.
Огромные портики, подпираемые двойными и тройными рядами мощных колонн, казались хранилищами теней, которые держались там с восхода до заката, словно пойманные и заключённые в большие белые клетки. Вихри белого песка носились по широким площадям, то заметая, то вновь обнажая гладкие белые плиты, покрытые серебристыми узорами. Ослепительная белизна и чёрные тени. Чем белее камень, тем чернее его тень… Этот белый город казался пустым и был полон тайн. Ничто не говорило о присутствии людей, но Диннар чувствовал — здесь кто-то бывает.
Обследуя подземелье одного здания, он обнаружил тоннель. Его удивили не столько его ширина и высота, которые позволили бы пройти здесь даже гигантскому мангуру, стерегущему сейчас Лунный Город, сколько свет. Странный серебристый свет, исходящий от стен, пола и потолка этого подземного коридора. Диннару казалось, что его со всех сторон, сверху и снизу окружают зеркала, но ни в одном из них он не видел своего отражения. Загадочные зеркала светились, то вспыхивая яркой голубизной, то заливая тоннель молочно-белым светом, то расцвечивая его мерцанием золотых, серебряных и нежно-лиловых звёзд. Иногда становилось почти темно, на Динара наваливалась холодная, сосущая пустота, и он чувствовал себя заточённым в огромной пещере, выйти из которой невозможно, но тут впереди или сбоку снова вспыхивал яркий свет, и Диннар продолжал свой путь. Каменные лапы изваяния гулко громыхали по гладкому полу. Этот тяжёлый топот подчёркивал реальность происходящего, но Диннар не мог избавиться от мысли, что реальный мир остался там, наверху, а он попал в какой-то странный, зыбкий мир, населённый призраками… И призраки появились. Они выплывали из глубины зеркал — страшные, с застывшими лицами, похожие на оживших мертвецов, которые окружили его безмолвной толпой, не то угрожая, не то взывая к состраданию. Здесь были мужчины и женщины, старики и дети, и у многих были светлые волосы. Бледные лица расплывались в мерцающем тумане, и на их месте возникали новые. Смуглые и белые тела наступали на Диннара со всех сторон.
"Они внутри стен, — успокаивал он себя. — Они там, в зеркалах, и не причинят мне вреда. Они оттуда не выйдут…"
Он уже почти поверил в это, когда какой-то уродливый великан, выплыв из зеркального полумрака, схватил его огромной ручищей за ногу, явно пытаясь стащить со спины изваяния. Диннар направил своего каменного слугу на незнакомца, и тот закричал, придавленный к полу его тяжёлыми лапами. На смену ему явился другой — одноглазый и трёхрукий. Причём в каждой руке сверкал остро наточенный нож. Диннар выхватил из-за пояса кинжал и поразил нападавшего прямо в сердце, но уродец успел ранить его в бедро. Вслед за ним появилось ещё несколько — мускулистые и свирепые, вооружённые кинжалами и короткими копьями. Диннар пустил своего зверя вскачь, но, к сожалению, эти сделанные из турма слуги не могли бегать так быстро, как ему бы хотелось. Часть врагов гибла под каменными лапами, от других приходилось отбиваться. Врагов становилось всё больше и больше. Появились какие-то чудовища, похожие на гигантских свидов. Их укусы были страшнее всяких кинжалов. Диннар истекал кровью. Он прорывался вперёд сквозь хаос тел, оскаленных морд, ножей, копий, и ему казалось, что эти жуткие зеркала засасывают его. Они то ослепляли его яркими вспышками света, то погружали в серебристый мерцающий туман, который порождал всё новые и новые образы. Многие из них тут же одевались плотью и набрасывались на Диннара. Он уже не знал, где призрак, а где живое существо. Наверное, и ему уже недолго оставаться в живых. Сейчас он погибнет и превратится в призрак…