— Нет, Махтум. Они будут огорчены. Они же считают, что их город охраняет один из каменных демонов, посланный Марраном.
— Ну что ж… Пусть и дальше так считают. Хорошо, что они доверчивы. Потому и легко ими управлять. У них существует поверье, что боги запретили людям что-либо создавать, и они покорно живут среди руин, не смея ничего строить и даже не пытаясь восстановить то, что вполне восстановимо. Нам выгодно держать их в состоянии полной дикости…
— Вам выгодно, а мне нет, — заявил Диннар. — Я намерен отстроить Город Зверя, и мне нужны помощники. Мои подданные будут делать то, что я им скажу. Ты любишь повторять, что марвиды и марканы мои подданные. Они действительно мои. Жалкие, глупые, ничтожные, но мои. И управлять ими буду только я. И когда вы снова надумаете с ними торговать, чтобы пополнить своё войско, цену буду назначать я.
Диннар думал, что Махтум рассердится, но колдун лишь пристально на него посмотрел и улыбнулся своей обычной — мягкой, чуть насмешливой — улыбкой, при виде которой Диннар едва сдерживался, чтобы его не ударить. Он до сих пор вспоминал Махтума с благодарностью. Да, колдун обманывал его. С самого начала. Но Диннар многому у него научился. И прежде всего — владеть собой.
Вернувшись в Лунный, Диннар удивился царившему в городе смятению. Ещё больше он удивился, когда заметил, как просияли лица марвидов и марканов, едва они его увидели.
— Они уже близко, Аль-Марран, — сказал Ракхан и повёл совершенно растерявшегося Диннара на южную сторожевую башню.
С этой стороны пустыня была не белой, а чёрно-коричневой — до самого горизонта. Издали это напоминало гигантский рой насекомых, готовых всё пожрать на своём пути.
— Сайхи давно уже не нападали на здешние города, — говорил Ракхан. — А теперь идёт не одно племя. Видно, их края совсем оскудели. Там меньше воды, и тарганов почти не осталось… Эти южане — сущие демоны, злобные и неукротимые, как повелитель бурь Сайхан, которого они почитают. Наши воины умеют драться, но этих сайхов так много, а их женщины и дети не менее свирепы, чем мужчины.
Диннар понял: все уверены, что он вернулся не случайно, что благодаря своему божественному предвидению он узнал о грозящей его подданным опасности. Диннар не стал это отрицать, тем более что сразу разобрался в ситуации. Он созвал вождей и сказал:
— Постройте всех, кто владеет оружием. Впереди пойдёт моё войско, за ним — люди. Из тех, кого мои каменные слуги оставят в живых, мужчин убивайте, женщин и детей берите в плен.
На битву с сайхами Диннару пришлось вывести из Города Зверя почти все статуи. Он не тронул только двух юных демонов возле могилы Сатхи. Сам Диннар ехал во главе войска верхом на шестиногом чудовище. Вид шагающих статуй, многие из которых имели весьма устрашающий облик, привёл врагов в ужас, но они не отступили. Они старались увёртываться от каменных воинов и яростно набрасывались на живых. Сражение длилось до глубокой ночи. Полчище сайхов казалось неисчислимым, и если бы не каменное войско Диннара, южане без труда перебили бы всех воинов Лунного.
Всё утро следующего дня марвиды и марканы добивали раненых врагов. Осмотрев пленных — в основном это были дети и совсем юные девушки, Диннар пришёл к выводу, что уродов среди сайхов даже больше, чем среди здешних пустынных жителей. Он выбрал себе трёх смазливых девчонок и велел служанкам привести их в порядок. А сам отправился к белым колдунам.
— Вы можете пополнить своё войско пятью сотнями воинов — уродливых и нормальных, — сказал он Махтуму. — Для моих марвидов эти пленные дети — только лишние рты. А вы сделаете из них великанов. Но за это ты должен оказать мне одну услугу. Я уже говорил тебе, что хочу отстроить город Зверя. Статуи я делать умею, а вот строить дома — нет…
— Но этого и я не умою, — развёл руками Махтум.
— Зато ты умеешь разговаривать с Камой. Трёхликая знает всё. Поговори с ней. Пусть покажет мне, как в древности строили города.
— Общение с Камой отнимает много времени и сил…
— Значит, вы не получите моих пленников. И больше не будете торговать с марвидами. А мне совсем не обязательно здесь оставаться.
— Но Диннар, ты должен сам научиться говорить с Камой, а когда научишься, она покажет тебе всё, что тебе нужно…
— Если это и будет, то нескоро, а ждать я не хочу. Если ты не согласен, Махтум, я ухожу.
Диннар почему-то был уверен, что колдун согласится. Махтум сделал всё, что мог. В период полнолуния Камы Диннар несколько ночей провёл с ним у озера, в котором одна за другой проплывали дивные картины: оживлённые города с широкими площадями, прямыми, как копья, улицами и великолепными дворцами, изумительные по красоте лесные замки, со всех сторон окружённые зеленью и цветами. Были и картины строительства, но Кама показывала всё слишком быстро, и Диннар мало что узнал о работе каменщиков и зодчих. Он гораздо больше понял, бродя по Белому городу и внимательно изучая как целые постройки, которых здесь было довольно много, так и полуразрушенные. Рассматривая последние, он даже быстрее уяснял принципы планировки и всякие строительные премудрости.
Для работ в Городе Зверя Диннар сколотил себе большой отряд помощников. Потом выбрал тридцать подростков, которых начал учить ваянию. Мальчишки старались изо всех сил. Они были горды, что их наставник — сам Аль-Марран. Диннара немного раздражало, что они так медленно обтёсывают камень, но он никогда не показывал своего недовольства. Он помнил, что они всего лишь люди.
Со взрослыми было труднее. Научить человека держать в руке молоток — это ещё полдела. Многие долго не могли избавиться от привитого им с детства страха пород камнем, а также от глубокого убеждения, что боги запретили людям строить и вообще изменять по своему желанию окружающий мир.
— Я и мои каменные слуги спасли вас от верной гибели, — говорил Диннар. — Священный зверь Маррана охраняет ваш город. Неужели вы не видите, что каменный бог к вам благосклонен? И другие боги тоже. Верьте мне — вам ничего не грозит.
Работа продвигалась, и страх постепенно исчезал. Город рос на глазах. Диннар дал ему новое название — Сатхама. По-марвидски сатх — каменный песок. Сайх — просто песок, а сатх — каменная пыль, то, что остаётся от камня, когда время, солнце и песчаные бури разрушают его.
"Всё становится прахом и пылью, Сатха. Любая плоть… И гораздо более прочная, чем твоя. Говорят, душа бессмертна Я хотел бы сделать бессмертную плоть. Красоту, которая будет вечной".
Сатха иногда являлась ему во сне. Она ничего не говорила, лишь смотрела на него своими большими кроткими глазами. Нисколько раз он просыпался от знакомого опущения — как будто его лба коснулась сухая, лёгкая старческая рука. Он открывал глаза, но рядом никого не было. Теперь никто не охранял его сон. Диннар не любил, когда его видят спящим. Он занимался с женщинами любовью, а потом отправлял их прочь, чтобы заснуть в одиночестве.
В лунные ночи он любил гулять по Сатхаме. Из старых построек, а точнее руин, Диннар оставил только "лестницу в небо". Здесь ни один дом не походил на другой — Диннар без конца выдумывал новые конструкции. Были здания в виде огромных фигур или скульптурных групп, а что касается статуй, то они просто наводняли город. Марвиды, даже те, кто помогал Диннару строить Сатхаму, боялись находиться в городе, когда здесь не было их Аль-Маррана. Им казалось, что каменные люди, звери и чудовища, застывшие в самых различных позах на улицах и площадях, вот-вот оживут.
— Уж больно они… настоящие, — говорили пустынные жители.
Наверное, ещё ни один город не строился так быстро. Каменные блоки и плиты, повинуясь воле Диннара, плавно ложились на свои места. Помощники в случае необходимости скрепляли их раствором из песка и глины, которую добывали в самом глубоком аюме. Поначалу Диннар доверял своим людям только обтёсывать камни, из которых клали стены домов. Через год кое-кто уже мог выполнить простой орнамент или украсить верх колонны. А спустя несколько лет в распоряжении Диннара было двадцать девять хороших каменотёсов и шестнадцать ваятелей — не то чтобы очень искусных, но способных изготовить довольно точную копию с его статуи и даже сделать фигуру по его рисунку.