Иногда болезнь отступала дней на восемь-десять, а то и на полтигма, и всем хотелось верить, что повелитель выздоравливает, но исцелить его окончательно смогла только Гинта. С тех пор, как она здесь появилась, жизнь юного бога вошла в привычную колею. Он возобновил свои занятия с учителями, плавание и бои на воде. А в последнее время ему понравилось бывать у Диннара в мастерской и смотреть, как тот работает.
— Вот ты действительно бог, — сказал он однажды. — Я гораздо слабее тебя и не могу делать ничего такого… необыкновенного. А иногда мне кажется, что я могу умереть. Ну… как все.
— Я тоже могу, — усмехнулся Диннар. — Один раз я уже чуть не умер. А ты просто пока сам не знаешь, на что ты способен.
Когда Эрлин уходил, Диннару казалось, что в мастерской стало не то темнее, не то холоднее… И он думал о том, что этот мальчик, может он умереть или нет, — действительно бог, чья лучезарная красота дарит окружающим радость.
Амнита внешне походила на Эрлина, но её красота была совсем иной. Серебряные волосы, пылающие, словно холодное пламя, вокруг бледного, всегда немного отрешённого лица, плавная, скользящая походка, исполненная какой-то нечеловеческой грации, наводили на мысль о лунном призраке. Диннару постоянно казалось, что она вот-вот оторвётся от земли и растает в воздухе… И всё же это был женщина. Прекрасная, живая, из плоти, к которой хотелось прикоснуться. Хотелось, но он не смел. Даже когда они оказывались рядом в толпе. Чего он боялся? Древнее поверье гласило: если прикоснуться к призраку, посланному Камой, он тут же исчезнет. "Иногда мне удаётся ловить каманы, — говорил Махтум, — но удержать лунный призрак ещё ни разу не удавалось". Он надеялся, что Диннару это когда-нибудь удастся.
Похоже, покорить эту женщину было труднее, чем удержать призрак. И не потому что она владела высоким анхакаром. Диннар тоже им владел, и гораздо лучше. Он прошёл выучку у искусных колдунов и имел хорошо натренированное анх, она же лишь недавно узнала, что это такое. Раньше она изредка пользовалась своим даром, но неосознанно и неумело. Сейчас она под руководством Гинты осваивала то, что в школе нумадов изучают на первой ступени. Амнита, безусловно, быстро наверстает упущенное, но Диннар сомневался, что когда-нибудь она превзойдёт его. Он уже умел, как говорится, на глаз определять, какое у человека анх. Амнита во многом была слабее его. Кажется, главным источником её силы являлась связь с Трёхликой — редкий и потому очень ценный дар. Впрочем, какова его истинная ценность, не знал никто. Тем более сама Амнита, которая всю жизнь изучала валлонские науки и совсем недавно получила представление о том, что такое таннум.
"Какой бы силой ни наделила тебя твоя богиня, — думал Диннар, — я всё же сильнее тебя, малышка".
То, что «малышка» старше его почти вдвое, он вспоминал, только когда они случайно оказывались рядом и их взгляды на мгновение встречались. Усталый, печальный взгляд её серых глаз казался слишком тяжёлым для столь юного, нежного лица, и Диннар понимал: вечная юность — лишь маска, за которой она прячется, эта странная женщина-призрак.
Амнита избегала смотреть ему в глаза, а он… Он не мог на неё смотреть и не мог слишком долго её не видеть. Диннар чувствовал — она за ним наблюдает. И в то же время она упорно его избегала. Чего она хотела? Какую вела игру? А может, он всё выдумал?
Диннар никогда не испытывал недостатка в подружках — ни в пустыне, ни тем более здесь, во дворце бога, где его окружали самые блистательные красавицы Валлондорна. Мужчины, как и прежде, завидовали ему. А он с каждым днём всё острее ощущал недостаток чего-то такого, в чём он раньше не нуждался… Или ему казалось, что не нуждался?
Бывали дни, когда он совершенно не мог работать и с утра до вечера бродил по дворцу в надежде хотя бы издали увидеть тонкую светлую фигурку со сверкающим за спиной серебряным каскадом волос. Амнита не придавала особого значения одежде и не делала замысловатых причёсок. Она иногда завязывала хвост, но чаще ходила, распустив волосы, а чтобы они не лезли в глаза, закалывала их у висков или надевала на голову тонкий обруч.
— Ходит, как метла, — фыркала Мильда. — Ни причесаться, ни одеться толком не умеет. И хоть бы подкрасилась немного… Вот уж действительно — учёная девица. Ничего не делает, чтобы подчеркнуть свою красоту.
— И правильно, что не делает, — заметил Диннар. — Подчёркивать такую красоту при помощи всех этих ваших женских ухищрений — всё равно что подкрашивать малярной краской росписи в древних храмах.
— О да, — пряча досаду за насмешливой ухмылкой, кивнула Мильда. — Сравнение с древними росписями очень даже кстати. Ей уже столько лет… Скоро никакой хармин не поможет ей сохранять красоту и уже нечего будет подчёркивать.
— Она что, так часто переходит тебе дорогу? — поддел девушку Диннар. Он надеялся, что любопытная и болтливая Мильда хоть немного прольёт свет на личную жизнь Амниты. Неужели она действительно ни с кем не встречается?
— Вовсе нет. Уже хотя бы потому, что она не способна любить. Да и её здесь не больно-то любят. С ней вообще лучше не связываться. Про неё уже давно ходят всякие слухи. Говорят, она с детства тайно служит демонице Арне. Другое дело, что это никак не докажешь…
— Разве абеллургам для того, чтобы от кого-то избавиться, нужны доказательства?
— Всё не так просто, — сказала Мильда. — Она занимает слишком высокое положение. И вообще… Лучше её не трогать. Говорят, она была ещё девчонкой, когда… Если кто-то против неё что-то имел, с этим человеком непременно что-нибудь случалось. Зря ты на неё глазеешь, Диннар. Она никого не любила и не полюбит. Никогда. Она как Арна, которую вы называете Камой, — холодная и злая. Она не женщина, а призрак. А я женщина, и я тебя обожаю. Разве я не доказываю тебе это каждую нашу встречу?
Несмотря на свою молодость, Мильда была очень искусна в любовных играх. Она всегда выдумывала что-нибудь новое, но Диннар ловил себя на том, что ему наскучили даже её изобретательность и неутомимость. Мильда не особенно расстраивалась, когда он проводил время с другими женщинами. Она почему-то была уверена, что с ней ему всё равно интереснее. Возможно, так думала каждая из его здешних подружек. Ему было всё равно. Что ему действительно было важно, так это разобраться в той буре чувств, которая овладевала им, стоило ему увидеть Амниту. Или хотя бы услышать её голос… Раньше он знал, что ему надо от женщины. Раньше. Пока в его жизни не появилась эта женщина. Или призрак? Он её ненавидел. Ему то и дело снилось, что он гоняется за ней по тёмному дворцу, а она дразнит его своей насмешливо-бесстрастной улыбкой и ускользает, словно луч света. Иногда ему удавалось её поймать. Он с силой сжимал её тонкие запястья. Она молчала, запрокинув лицо, защищаясь одним только взглядом, и он не мог выдержать этого взгляда. Он, смотревший в глаза каменному зверю, способный крошить камень голыми руками, привыкший побеждать… Он чувствовал, что совершенно бессилен перед ней, и из-за этого ненавидел её ещё больше.
Однажды ему приснилось, что он схватил её за плечи, а она вдруг начала таять у него в руках, превращаясь в нечто полупрозрачное и бесформенное. Потом это нечто затвердело, и Диннар увидел белую диуриновую звезду, которая сияла в лунном свете между ним и его матерью.
— Изваяй её, Диннар, — сказала мать. — Ты должен сделать её снова, иначе она не вернётся. Ты должен вернуть ей её облик.
Диннар в отчаянии ломал и крошил камень, пытаясь придать ему черты Амниты, но получалось что-то не то. Он знал, что должен добиться полного сходства, иначе он потеряет её навсегда. Диннар уже совсем выбился из сил, когда к нему подбежал чёрный вунх и ласково ткнулся ему в ногу своим влажным, холодным носом.
— Я помогу тебе, — сказал он. — Но за это придётся заплатить и очень дорого.
— Всё, что угодно! — крикнул Диннар. — Я всё отдам!
— Не спеши, не спеши… Подумай, как следует. Время ещё есть.
Вунх превратился в огромную чёрную птицу и улетел.
Ладно, если бы только во сне… Диннару и наяву не удавалось сделать статую Амниты. А ведь сейчас он мог её видеть, и довольно часто. Несколько раз он даже позволил себе вызвать её суннао. Больше не получится. Гинта уже научила Амниту защищать своё тонкое тело от подобных посягательств. Впрочем, никакое суннао тут не поможет. И даже если бы Амнита согласилась позировать… Вряд ли бы она согласилась, но это неважно. Раньше Диннар не подозревал, что ваятель может быть настолько бессилен перед своей моделью. Но раньше он не думал и о том, что мужчина может быть бессилен перед женщиной. Раньше он знал, что может заполучить любую женщину и сделать из камня всё, что доступно его зрению. Его глаза видели даже в темноте. Как глаза зверя… Или бога. Сатха говорила: "Глаза тьмы видят всё…" Его считали сыном тёмного бога. Самого могущественного из богов. И вот теперь он всё равно что ослеп перед этой странной бледной женщиной. Она была недоступна его зрению. Она спряталась под маской вечной юности и никому не позволяла коснуться её души. Невидимая броня, которую она создавала долгие годы, давно уже стала её второй натурой. Она напоминала Диннару камень улларин, который он однажды нашёл в сокровищнице подземного дворца и пытался разбить, чтобы увидеть пылающий в нём белый огонь. Махтум сказал, что разбить священный камень Трёхликой невозможно. Как невозможно постичь все её тайны. "Над этим камнем у тебя нет власти, Аль-Марран". Диннар злился, но возразить было нечего.