Эти недостатки заставляли его работать над собой. И он уже был так близко к победе.
Беккер тренировался четыре раза в неделю, полчаса на тренажерах «Наутилус», затем час поднимал тяжести. Один вечер — ноги и туловище, другой — руки и плечи. Затем день отдыха, повтор и еще два выходных в конце недели.
И разумеется, таблетки, анаболические стероиды. Сила Беккера не интересовала, она была дополнительным бонусом. Главная его задача заключалась в форме. Тренировки делали плечи и грудь шире. Он ничего не мог поделать с бедрами, но более мощные плечи зрительно сужали нижнюю часть туловища.
Его ноги… сделать их длиннее он не мог. Но в Нью-Йорке, неподалеку от Мэдисон-авеню, на одной из Семидесятых улиц он обнаружил маленькую мастерскую, где шили поразительно красивые полуботинки из телячьей кожи, такой мягкой, что иногда он прижимал их к лицу, прежде чем надеть.
В каждом ботинке было незаметное уплотнение, которое давало ему дополнительный дюйм роста и делало почти безупречным представителем нордической расы.
Беккер вздохнул и обнаружил, что смотрит в зеркало в ванной комнате, стоя голыми ногами на холодных шестиугольных плитках, и разглядывает свое прекрасное лицо.
Он снова улетел. На сколько? С легким намеком на панику он взглянул на часы. Пять минут второго. Прошло пятнадцать минут. Необходимо взять это под контроль. Он принял пару таблеток метобарбитала, чтобы немного снять нервное напряжение, и они вышвырнули его за пределы сознания. Это не должно было случиться, но тем не менее случилось, и в последнее время такое происходило все чаще.
Беккер заставил себя встать под душ, включил холодную воду и задержал дыхание, когда струя ударила в грудь. Не открывая глаз, он повернулся спиной, намылился, смыл пену и вышел из душа.
Есть ли у него время? Разумеется, для этого всегда есть. Он нанес смягчающий крем на лицо, средство после бритья на подбородок, одеколон на грудь, за ушами, в промежности, попудрил грудь, под мышками и между ягодицами.
Закончив, еще раз посмотрел на себя в зеркало. Нос показался ему слишком красным, и он хотел было исправить этот недостаток с помощью косметики, но в последний момент передумал. Не стоит выглядеть на все сто. В конце концов, он идет на похороны жены и там будет присутствовать полиция. Они обладают повышенной чувствительностью к подобным вещам, а ее проклятый папаша и двоюродный братец коп наверняка нашептали им про него много плохого.
Расследование его не слишком беспокоило. Он ненавидел Стефани, и некоторые ее друзья это наверняка знали. Но он находился в Сан-Франциско, когда она умерла.
Беккер улыбнулся своему отражению в зеркале, остался недоволен своей улыбкой и стер ее с лица. Попробовал придать лицу полдюжины других выражений, более подходящих для похорон. Но даже когда он мрачно хмурился, это нисколько не портило его красоту.
Склонив голову набок, он снова взглянул на себя и вернул улыбку на прежнее место. Все готово? Не совсем. Он смазал волосы средством для укладки с легким ароматом сирени и тщательно причесался. Довольный результатом, он отправился в спальню, принялся рассматривать костюмы и остановил свой выбор на синем.
Квентин Даниэль был похож на мясника в дорогой одежде.
На хорошего немецкого мясника, пришедшего на первое причастие. С этим морщинистым красным лицом и пухлыми щеками, в туго накрахмаленном белом воротнике, который впивался в шею, создавая над ней ряд складок, он бы прекрасно смотрелся около весов из нержавеющей стали: один палец на подносе, а другой придерживает отбивные.
Так казалось до тех пор, пока вы не замечали его глаза.
Глаза ирландца-иезуита, бледно-голубые и властные. Даниэль был умным полицейским. Он перестал носить пистолет много лет назад, когда сшил на заказ свой первый костюм. Он заменил оружие на очки. Бифокальные очки в позолоченной оправе — для работы со своей армией, обычные очки в черепаховой оправе — для компьютера и голубые контактные линзы — для выступлений по телевидению.
И никакого пистолета.
Лукас толкнул тяжелую дубовую дверь и вошел в кабинет Даниэля. Он был в той же короткой кожаной куртке, что и вчера вечером, но побрился и надел свежую рубашку в мелкую ломаную клетку, слаксы цвета хаки и мокасины.
— Ты мне звонил?
Даниэль был в очках для работы на компьютере. Он поднял голову, прищурился, словно не узнавая посетителя, снял очки, надел те, что в позолоченной оправе, и махнул рукой, приглашая Дэвенпорта садиться. Лукас заметил, что лицо шефа краснее обычного.
— Ты знаешь Марта Маккензи? — тихо спросил Даниэль и положил руки ладонями вниз на зеленое сукно своего стола.