— Мне необходимо договориться с судебной стенографисткой, поэтому я должен знать, когда ты сможешь дать показания.
— Дай мне пару недель.
— Это слишком много, — возразил сержант.
— Я приду, когда смогу, — нетерпеливо проговорил Дэвенпорт, пытаясь от него отвязаться. — Ведь нет никакой спешки. И возможно, я приведу с собой адвоката.
— Это твое право. — Барлоу подошел ближе, не давая Лукасу отступить, и ткнул в него пачкой бумаг. — Но я хочу, чтобы мы решили этот вопрос. И как можно быстрее. Надеюсь, ты меня понимаешь.
— Да, конечно, — сказал Дэвенпорт.
Он повернулся к сержанту, и они оказались лицом к лицу примерно на расстоянии четырех дюймов друг от друга. Барлоу пришлось отступить на полшага назад и поднять голову, чтобы посмотреть в глаза Лукасу.
— Я сообщу, когда смогу с тобой встретиться, — пообещал Лукас.
«И вышвырну тебя в проклятое окно, если ты будешь плохо себя вести», — закончил он мысленно, отвернулся и начал подниматься по ступенькам.
— Как можно скорее! — крикнул ему вслед сержант.
— Да-да, — ответил Дэвенпорт.
Он остановился на тротуаре перед дверями здания муниципалитета, посмотрел направо, потом налево и встряхнулся, как лошадь, которая хочет избавиться от назойливых мух. У него возникло странное ощущение. Он чувствовал, что ждет чего-то, но не знал чего.
Лукас перешел на другую сторону улицы и направился к парковочному гаражу.
Глава 8
Давление. Он раскрыл кулак, увидел в руке таблетку, слизнул ее и почувствовал кислый вкус наркотика, приправленный солью его собственного пота. Слишком много? Нужно соблюдать осторожность. Нельзя допустить, чтобы сегодня у него пошла кровь, ведь он будет в машине. Но тут «спид» начал действовать, и он перестал думать.
Он позвонил Друзу из телефона-автомата.
— Нам придется рискнуть, — сказал он. — Если сегодня я разберусь с Армистед, полиция придет в бешенство. После этого нам будет сложно встречаться.
— Копы продолжают крутиться вокруг тебя? — В голосе Друза не было беспокойства (его эмоциональная палитра не была настолько богата), прозвучала лишь озабоченность. — Я хочу сказать, насчет Армистед все по-прежнему?
— Да. Они никак не могут успокоиться. Хотят меня прижать, но у них ничего нет. Армистед уведет их со следа.
— Возможно, они получат что-то, если найдут того типа в полотенце, который меня видел, — мрачно проговорил Друз.
— Именно поэтому нам нужно встретиться.
— В час?
— Да.
Памятные фотографии Стефани хранились в коробках из-под обуви в шкафу, отведенном для рукоделия, в соломенных корзинках на кухне, были свалены кучами на раздвижном столе в кабинете, спрятаны в ящиках письменного стола и бюро. Три альбома в кожаных переплетах лежали в библиотеке, все снимки в них относились к ее детству. Беккер расхаживал нагишом по дому, иногда останавливаясь, чтобы взглянуть на себя в зеркало — в доме их было много, — и собирал фотографии. В ее комоде он обнаружил прозрачный мешочек от противозачаточного колпачка — сначала он не понял, что это такое, — покачал головой и положил на место. Убедившись, что он нашел все снимки, Беккер сделал себе бутерброд, поставил диск с записью «Carmina Burana» Карла Орфа и, сев в кресло, стал вспоминать похороны.
Беккер решил, что прекрасно справился со своей задачей. Он не смог разобраться в том крутом копе, но со Свонсоном все ясно. Беккер его чувствовал. А вот тот, второй… Странно: у него слишком дорогая одежда.
Он принялся жевать и вдруг краем глаза уловил едва заметное движение в дальнем углу комнаты. Он быстро повернулся — там тоже было зеркало, одна из дюжины ромбовидных пластин, вмонтированных в подставку французской лампы двадцатых годов. Беккер поерзал, устраиваясь удобнее. Его глаза оказались в самом центре одного из отражений и с того места, где он сидел, казались черными дырами. Гениталии виднелись в другом зеркале, и он рассмеялся, охваченный настоящим восторгом.
— Символ, — громко сказал Беккер. — Но чего, я не знаю.
Он снова рассмеялся и принялся отплясывать. МДМА все еще продолжал действовать.
В полдень Беккер оделся, натянул свитер, сложил фотографии в хозяйственную сумку и прошел по застекленному переходу к своей машине. Наблюдают ли за ним полицейские? Он в этом сомневался — чего еще они могут от него ждать, ведь Стефани мертва? Но он решил не рисковать.