Обыск не много дал. Но были и интересные моменты. Самый первый сюрприз ожидал нас, когда захотели открыть дверь.
Благо, что все подобрались опытные мужики и привязали за ручку веревку, дернули. Тут же раздался взрыв. Граната Ф-1.
Дверь вынесло. Начинавшийся пожар потушили. В доме на чердаке нашли радиостанцию. В подвале пару килограммов взрывчатки разного вида. И пластид, и тротил и тол. Около десятка гранат. Сломанный, непригодный к стрельбе автомат. Патронов к нему около трех сотен. И большой нож по типу мачете. На его деревянной ручке были видны специально сделанные зарубки в количестве одиннадцати штук. После недолгих дебатов пришли к выводу, что каждая зарубка — чья-то жизнь. Много крови этот гад у нас попил. И вот так спокойно ушел из-под носа.
Рядом с нами крутились чеченские милиционеры, они цокали, качали головами, клялись аллахом, что ничего не знали. И вообще этот бандит всегда держался от них в стороне. Какой-то, мол, он странный был.
— Ага, странный! Странно, что вас вообще одели в милицейскую форму и дали оружие! — не выдержал Каргатов.
— Спокойно, Серега, спокойно! — я вывел его на улицу. — Дыши, Сережа, дыши!
А у самого чесались руки, чтобы расстрелять от всей своей широкой души этих оборотней. Веером от бедра из автомата, пока патроны не кончатся, и затвор сухо не щелкнет. Ведь не был я таким кровожадным в первую командировку. Хотя и принимал участие в засадах и сам в засады попадал. Но тогда враг был врагом, а не оборотнем. Доверять нельзя, нож в спину всадят. Даже не в спину, а по горлу.
— Надо отомстить. Надо обязательно отомстить! — шептал Серега, подставляя грудь ночному зимнему ветру.
— Надо с Атагами разобраться, Сережа, а потом уже и мстить можно.
Нельзя, чтобы он увлекся идеей мести, из этого, как правило, ничего доброго не выходит.
— Во время допросов этих оборотней, — он кивнул головой на дом, — можно и прощупать кого-нибудь по поводу вербовки. Как пить дать, там пара-тройка пособников есть.
— Ну, вот видишь, ты уже начал разумно мыслить, — я хлопнул его по плечу. — А когда с Атагами разберемся, то обещаю, займемся и местью. Не казни себя так, Сережа. Что ты мог сделать?
— Мог настоять, чтобы сменили милиционера на посту.
— На основании чего? Ты же опер. Нужны факты, а не предположения. Твои домыслы к делу не подшить. Мне тоже его морда не понравилась, а дальше что?
— Пока будем искать факты, они мальчишек будут резать, — зло ответил Серега.
— Во-первых, этот покойный мальчишка сам виноват. Вместо того чтобы нести службу, бегал курить. А это запрещено. Во-вторых, хочешь крови — автомат есть, иди расстреляй всех чеченских ментов, что в доме. Ну? Хватит сопли жевать, работать надо!
— Что делать? — не понял Серега.
— Работать! — как можно жестче ответил я ему. — А для начала я бы выспался. Но не получится!
— Допрашивать начнем?
— Именно, по горячему. Нас четверо, двое особистов. Шесть человек. Ментов человек двадцать. На каждого чуть больше трех человек. На каждого по часу-полтора. К обеду управимся. К тому времени подъедет начальство, прокуратура, так что спать нам с тобой сегодня не придется. Кофе есть?
— Чего? — Серега был еще в плену своих эмоций.
— Кофе, чтобы не спать. Вливаешь в кружку стопку водки, конька все равно нет, а потом допрашиваешь. Догоняешь?
— Кофе есть! — Серега уже настроился по-боевому. Ему хотелось поскорее начать допрашивать чеченских милиционеров. Наверное, полагал, что удастся достать этого оборотня.
— Сережа, ты не забывай, что самое главное — добыть разведанные по Атагам. Прощупывай, вербуй. Обещай золотые горы, нам надо задачу выполнить, все, что реально выполнить из твоих обещаний — сделаем.
— Я понял, Саша, — он кивнул головой. — Сделаем их! Давай!
В коридоре столкнулись с нашим шефом.
— Ну, что думаете? — спросил он.
— Допрашивать надо, колоть. Всем вместе, включая особистов. Если кто нащупает кого-то причастного к этому побегу, то наваливаемся всей толпой, и колем до самой задницы. И самое главное — выуживаем информацию по Атагам, ищем кандидатов на вербовку.
— Правильно говоришь. Времени мало осталось! Уже пять часов! — шеф посмотрел на часы. — За работу!
Мы собрали всех чеченских милиционеров. Они себя очень неуютно чувствовали под взглядами и прицелами военных. То, что думали солдаты и офицеры, ясно читалось на лицах.
Некоторые солдаты задирали чеченцев. Это не было явно, исподтишка. Не знаю, как там насчет ауры, но обстановка в доме была крайне напряженной. Взрывоопасной. Наше вмешательство было кстати.
Горячие, гордые, по крайне мере — они таковых из себя строили, чеченские парни тоже были готовы схватиться за оружие.
Менты сели в свои машины, мы — в свои. Особисты с нами в «шестерке» поехали на «базу».
Сразу распределили всех по комнатам. Солдатам, которые нас охраняли, мы наказали, чтобы милиционеры не общались между собой. Начальник взял на себя начальника чеченских милиционеров, я — заместителя. Остальные — рядовых.
Зашли в мой кабинет. Я не стал закидывать постель одеялом. Не хватало еще, чтобы он подумал, что я смущаюсь своего бардака. Не дождешься. Оглянулся. Милиционер шел следом. Меня и раньше настораживало что-то в его походке, теперь я осознал, что конкретно. Шаг. Как он ставил ногу. На полную ступню. Нормальный человек ходит с пятки на носок, а этот сразу ставит ступню. И это уже привычка. Получается, что ходит он на полусогнутых ногах, даже слегка пригибаясь.
А кто так ходит? Правильно, лишь тот, кто привык ходить очень осторожно — по лесу. Чтобы не хрустнула ветка, не выстрелил сучок. Даже если это и произойдет, то приглушится ступней.
Охотник? Может быть, только в Чечне с 1991 года охота ведется только на одного зверя — человека.
Из стола я достал стопку бумаги. Через пару минут солдат принес стакан горячего кофе, явственно чувствовалось, что Каргатов туда влил стопку спиртного. Ай, молодец Серега! Предложил милиционеру, тот отказался. Ну, и хорошо, нам больше достанется!
Я искоса смотрел на него, мысленно сопоставляя с известными мне ориентировками. Вот будет смеху, если мне, как Каргатову, удастся изобличить беглого преступника в милицейском обличии!
Рост сто семьдесят, сто семьдесят пять. Возраст — лет двадцать пять. Волосы короткие, черные. Лоб большой. «Умник»? Интеллигент? Не похоже.
Лицо круглое, не очень типичное для чеченцев, обычно у них лица вытянутые. Кожа пористая, похоже, что раньше он страдал от большого количества угрей, вся кожа как в мелких шрамах от этих болячек. Надо было раньше начинать половую жизнь и вести ее регулярно.
Брови сросшиеся. Не нравится мне это, но здесь это часто встречается. Примета такая есть у русских, что если у человека сросшиеся брови, то он склонен к обману и жестокости.
Нос прямой, тонкий. Глаза. Близко посажены к переносице, на круглом лице это смотрится не совсем симметрично.
Носогубная линия четко прочерчена, досталось, значит тебе, юноша, в твоей короткой жизни.
У глаз много морщин. Как глубоких, так и мелких. А на вид тебе лет двадцать пять. Такие морщины бывают либо у людей в возрасте, либо от постоянного прищуривания. Зрение у тебя, похоже, хорошее, а вот щуришься ты оттого, что солнце часто тебе светило в глаза. В горах? Ну, а так же потому, что часто целился. А в кого мог чеченец целится? Правильно — в наших. Подбородок округлый. Рот маленький. Уши расположены высоко. Умный, значит. Ну-ну, посмотрим.
— Как зовут? — начал я, прихлебывая горячий, сладкий, пахнущий горячей водкой кофе.
— Лейтенант милиции Магомед Асаев. — Он выпрямил спину.
— Ты расслабься, это завтра, вернее уже сегодня, будешь перед Ханкалой напрягаться, в струнку вытягиваться перед прокуратурой. А они умеют душу мотать. Будешь им придумывать историю, почему твой подчиненный убил солдата, и сбежал вместе с заключенным. А дома хранил взрывчатку, патроны и радиостанцию. И еще много чего интересного тебя спросят. Кстати, как звали твоего мента? — я старался, чтобы собеседник расслабился, «запрессовать» его я всегда успею.