Да, незавидна доля солдата на войне, тяжек повседневный ратный труд. Пусть дилетанты рассуждают о том, что только в бою есть место подвигу. А я вам скажу так: участие человека в войне - это уже подвиг. И не только в окопе на передовой, но и в тылу в холодном цеху. А сам по себе подвиг, в общепринятом понимании, есть уникальное стечение обстоятельств, позволившее солдату использовать на деле возможности силы духа, когда даже его гибель оправдана конечным результатом. Но повседневный подвиг неприметен своей обыденностью: личность внутри себя борется и побеждает вечные животные инстинкты - страх, самосохранение. И выполняя обычную солдатскую черновую работу, вкупе со всеми, крупицами своего скромного ратного труда каждый участник множит сумму общего вклада в победе над врагом. Не сломить дух воина, вдохновлённого родительской заботой любимого Отечества и осознающего свою нужность Отчизне в наступивший период невзгод и тяжких испытаний. И трудно придется врагу, столкнувшемуся со столь нерушимой твердыней.
...Мы, четверо здоровых молодых мужиков, потупив взоры, как провинившиеся школьники, молча внимали этому изуродованному телом, но не духом, старому ветерану. Глядя на его хрупкие плечи и негвардейскую грудь, трудно было нам с позиции сегодняшнего дня, глядящих на мир сквозь искажающую призму американских боевиков, представить этого неказистого пожилого человека идущим сквозь ад в бессмертие.
А ветеран продолжал: "Во имя чего гибнут наши юноши теперь в чужом Афганистане? Зачем мы пришли в ту страну? Зачем убиваем живущих на своей земле людей - они ведь не сделали нам ничего плохого?"
Мы чувствовали себя лежащими в том открытом пространстве, перед безымянной высоткой, под шквальным огнём пулемётных очередей, будто вместо старого солдата попали на ту великую войну. Нам, не нюхавшим пороха, стало совсем неуютно под вопрошающим взглядом искалеченного войной инвалида за наши неумелые суждения о том, чего не испытав лично, не имели морального права касаться неловкими руками собственных мнений, чтоб ненароком не осквернить светлую память о минувшем поколении. Мы ощутили на себе какое-то проклятие, словно раскалённое тавро оставившее безобразную мету на челе нынешнего поколения. Мучил вопрос: почему мы стали перерожденцами и топчем отцовские святыни чужими подошвами импортных кроссовок словно дикие варвары? Поклоняемся единственной иконе - рублю! И пляшет в душе потерянного поколения жёлтый бес алчности и ненасытности. Мы невольно вдруг поняли, что этот нищий материально человек, гораздо богаче нас неистребимым русским духом и несокрушимой верой в светлое будущее России.
И тягостное молчание воцарилось в нашей шумной компании.
А он исчез так же внезапно, как и появился, словно мифический призрак, тенью минувшего явившийся потревожить наши закосневшие в пороках, безнадёжно обнищавшие души.