- Давай, покажешь нам ярлову опочивальню.
В "опочивальне" Чары не было. Только надежная, на резных дубовых ножках супружеская кровать сияла белоснежностью перин. Не обращая внимания на удивленные взгляды Хладовых дружинников, Харрис сунул руку под одеяло. Еще тепло. Шейн появился из дверей детской, качая головой. Никого. Придется прочесывать борг.
Воины разделились. Кент послушно семенил по пятам Харриса, хладовцы воинственно рванули вперед, а сам ленлорд шел не спеша: пять лет армейской службы давно убавили ему рвения. Наверное, поэтому он и углядел труп в боковом коридорчике. То есть этого добра повсюду было уже навалом, но приколотый копьем к стене человек, в отличие от легко одетых чарцев, был в полном боевом облачении. Это указало Харрису путь не хуже, чем если бы у убитого на груди была пришпилена табличка с надписью: "Гады побежали сюда!"
Харрис свистнул, и Шейн в сопровождении нескольких менее ретивых дружинников скользнул в коридор вслед за ним.
- Куда он ведет? - тряхнул бывший хорунжий Кента, косившегося на мертвеца глазами испуганной лошади.
- Кто? А... ход-то? Да никуда. Тоесь... В скребдурий, а оттуда - в склеп. Фамельный, тоесь... - "Скребдурием" Люков папаша, очевидно, именовал скрипторий.
- Ярл, чо... с предками решил попрощаться? - ухмыльнулся щербатым ртом Шейн. И какой это шустрила успел лишить парня передних зубов?
- Нет, скорее поздороваться! - хмуро буркнул Харрис. - А о ходе потайном из Чар ты часом не слышал? - обратился он к Кенту, аккуратно отстраняя подрагивающее в опасной близости от бедра лезвие заемного меча.
- Ой, простите, херре... Слыхал, ясно дело. Так мало ли чего народ болтает...
Шейн и Харрис переглянулись. Им не надо было слов. У ленлорда прорезалась прыть, при виде которой и дружинники наддали ходу, вывалив языки. В "скребдурий" они ворвались так, что монахи порскнули по сторонам, как испуганные воробьи. В противоположной входу стене как раз затворялась низенькая, неприметная дверка...
Харрис всегда поражался быстроте реакции Шейна. Не подвел гор-над-четец и на этот раз. Арбалетная стрелка юркнула в узкую щель, оттуда охнуло, и чарский дружинник выпал наружу, не позволяя двери захлопнуться. Его дернули за ноги, но обмякшее тело оттолкнуло дверную створку в сторону, и Шейн, успевший перезарядить, снова выстрелил в темный проем. Что-то шумно покатилось вниз, пересчитывая ступеньки. Хладовцы штурмовали дверь.
Кент ринулся, было, за ними, воинственно выставив меч перед собой. Харрис тактично дал мстителю дорогу, но когда тот пролетал мимо, ухватил за шиворот и чуть подправил траекторию. В результате, боец вписался лбом прямо в ребро высокого книжного стеллажа. Глаза, так похожие на Люковы, закатились, и Харрис осторожно опустил папашу на пол.
- Присмотри тут за ним, чтоб не буянил, отче!
Прячущийся за конторкой бледный монах мелко закивал.
Харрис вступил в склеп последним. Со ступеней прямо в стене прорубленной лестницы ему открылась живописная картина, освещенная мерцающим светом факелов. Здрорвенный, бородатый мужик в натянутом прямо на ночную сорочку стальном панцыре был загнан хладовцами между двумя гранитными надгробиями, где он, рыча, отмахивался секирой устрашающих размеров. Харрис уверенно определил его как ярла: если бы не приказ Хлада, воины давно бы успокоили расходившегося берсерка стрелой, и панцырь бы не помог. Остатки Чарской дружины прикрывали зажатых в угол и отчаянно верещащих в материнский подол детей. Ярлово семейство скрыться через потайной ход не успело.
Харрис, может, и уступал Шейну в скорости реакции, зато вот в меткости он мог дать товарищу фору. Припомнив угрозы Хлада, бывший хорунжий тщательно навел самострел. Тяжелый болт раздробил рукоять секиры, острые щепы впились Чаре в пальцы, заставив взвыть, тряся рукой, но в остальном ярл остался невридим. Скрутить его выпала честь Хладовым дружинникам.
Сопротивляющегося и богохульствующего ярла вытащили на галерею, где Хлад саморучно притавил острие меча к поросшему черной щетиной двойному подбородку. На сем кульминационном моменте всякое сопротивление в крепости прекратилось - защитники побросали оружие. Харрис слишком хорошо знал, что теперь начнется, и участвовать в этом не желал.
- Ты куда? - похоже Шейну пришли на ум такие же мысли, так как парень уже собрался навострить лыжи.
- Тут у меня сноха в пряхах... Надо бы разыскать, пока не поздно. - без передних зубов Шейн смешно шепелявил на "зы".
Харрис понимающе кивнул и прислонил к товарищу еще нетвердо держащегося на ногах Кента:
- У него вот тоже жена где-то на кухне. Надо, чтоб не обидели.
- А сам-то ? - в голосе Шейна звучало скорее беспокойство, чем раздражение за "нагрузку".
Ленлорд только махнул рукой и зашагал через двор. Мародерствовать он не собирался, резать безоружных людей - тоже. Задержался глянуть на стоящую памятником в центре борга виселицу, на которой еще догнивали чьи-то бренные останки. Рядом, в колодках, шевелилось что-то такое же вонючее, но еще живое. Харрис вытянул из первой попавшейся холодеющей руки зазубренный меч и взломал замок. Горемычный пополз к нему, вцепился в сапоги, целуя налипшую на них кровавую пыль... Освободитель откупился походной флягой, пошел, не глядя по сторонам, стараясь не слышать воплей о пощаде, стонов, женских криков и животного гогота...
Кстати, о гоготе. Прямо по курсу пяток ополченцев, не Горлицких, может, Рощинских или Толмачевских, бурно веселились у самой обычной собачьей конуры, отличавшейся разве выдающимся размером - с небольшой хлев. Причиной веселья был мужик в слишком большой, явно с чужого плеча, кольчуге, только что вытащивший из конуры за цепь ее сопротивляющегося обитателя. Оным оказался, к вящей радости товарищей Кольчужного, вовсе не пес, а мальчонка, младше Люка, всю одежду которого составлял широкий металлический ошейник, до мяса сбивший тощую шею. Довольный, как охотник, только что добывший из норы лису, мужик вздернул находку за цепь, демонстрируя приятелям.
- Гляньте-ка люди добрые, чего я тут нашел!
- А-а, это Чарина злая собака, вона, как скалицца!
- Гей, Кржыч, побереги пальцы, щас кусит!
- А на задних лапах с...чонок ходить умеет?
- Не умеет - научим, и ходить, и плясать!
Кржыч тряхнул цепь, голова мальчонки дернулась, и Харрис на мгновение встретился с ним взглядом. Глаза казались огромными и необычайно яркими на исхудавшем, сером от въевшейся грязи лице. А вот страха в них не было - одна нервная сила, какая только бывает у готового на все... Харрис вздрогнул, как от удара. Ноги сами уже несли его к конуре. А мальчишка извернулся, подхватил что-то с земли. Блеснул на солнце металл, Кольчужный взвизгнул, припав на одну ногу и зажимая бедро. Подхватив цепь, мальчишка отскочил к стенке будки, зло ощерился, выставив перед собой хищно сверкнувший кинжал. Товарищи Кржыча схватились за оружие...
- Назад! - выработанный командный рык заставил ополченцев попятиться, а заряженный скорострел прибавил слову убедительности. Вблизи Харрис почуял перегар - значит, не весь эль из той бочки ушел в землю. И когда только успели, солдатики?
- Дык он ж меня ножиком пырнул, херре! - обиженно запричитал побелевший от вида собственной крови Кржыч. - Вон с мертвяка снял и пырнул! Свят свет, кровищи-то сколько...
Теперь Харрис разглядел лежавший у конуры труп в цветах Чары с торчащей между лопатками стрелой. Похоже на работу Шейна. Интересно, зачем это дружинник сюда драпанул - в этой стороне, кроме глухой стены, ничего нету. Или тоже сонного эля перепился?