– Боги! – произнес Эван. – Я не знаю, кто меня больше пугает, – те, кто напал на нас, или тот, кто нас защищает!
– Подальше от этого меча, – предостерег Хмурник. – Он поражает тех, кто больше всего дорог его хозяину.
Рептилии подобрались к шхуне. Цепляясь за борта, они полезли на корабль. Вооруженные моряки кинулись в схватку.
На Эльрика набросились сразу несколько врагов, но Бурезов отразил все удары. Держа меч обеими руками, принц размахивал им, оставляя глубокие раны в чешуйчатых телах.
Твари шипели, агонизируя, раскрывая в последней ярости алые пасти; их черная кровь смешивалась с речной водой. Однако жизнь в них держалась поразительно долго, глубокие раны, нанесенные Бурезовым, как будто мало тревожили их. Обычно одного укола Бурезова хватало, чтобы душа человека отправилась к богам. На этих же тварей ничего не действовало. Быть может, у них и не было души…
Ненависть придавала Эльрику сил.
Но повсюду на корабле моряки отступали. Борта над палубой были сломаны; громадные дубинки крушили доски, рвали шкоты и парусину. Дикари явно стремились уничтожить и команду корабля, и сам корабль. Теперь уже сомневаться, за кем будет исход битвы, не приходилось. Эван крикнул Эльрику:
– Во имя всех богов, принц Эльрик! Не призовешь ли ты на помощь волшебство? Иначе мы обречены!
Это был единственный выход. Корабль постепенно заполняли шипящие рептилии. Тела многих были изранены, однако подохли лишь две-три твари.
Эльрик укрылся за дверью, почти сорванной с петель, пытаясь сосредоточиться и вспомнить заклинание. Он задыхался от изнеможения, ноги не держали его. Но из глубин памяти выплыли слова. Он не был уверен, что это как раз то, что нужно, но ничего больше вспомнить не удалось. Предки его много тысяч лет назад заключили договор с духами разных стихий, которые правили животным миром. В прошлом он пользовался помощью кое-кого из них, но к тому, кого собирался призвать сейчас, не обращался ни разу. Эльрик заговорил на древнем Высшем Языке Мельнибонэ:
– Король, парящий на крыльях! Владыка всех невидимых тружеников! Ннуууррр'к'к, Повелитель Насекомых, призываю тебя!
Эльрик перестал осознавать, что происходит вокруг. Он чувствовал лишь движение корабля. Звуки битвы отдалились, когда он послал свой голос из этой плоскости Земли в иную, где властвовал Ннуууррр'к'к, Король Насекомых.
Эльрик услышал жужжание. Постепенно оно обрело смысл:
– Кто ты, смертный? По какому праву призываешь меня?
– Я Эльрик, последний правитель Мельнибонэ. Мои прадеды помогали тебе, Ннуууррр'к'к.
– Да. Но это было давно.
– И также давно они в последний раз просили твоей помощи!
– Верно. Что же ты просишь, Эльрик Мельнибонэйский?
– Взгляни на мой мир. Ты увидишь, что я в опасности.
Теперь Эльрик увидел перед собой – словно через несколько слоев дымчатого шелка, – призрачную фигуру. Он попытался было разглядеть ее, но она ушла из его поля зрения, потом вернулась. Он знал, что видит сейчас другую плоскость Земли.
– Поможешь ли ты мне, Ннуууррр'к'к?
– У тебя нет покровителя из твоего рода? Какого-нибудь владыки Хаоса, который мог бы помочь тебе?
– Мой покровитель – Эриох. Он очень капризен. Я почти не знал от него помощи.
– Тогда я помогу тебе, смертный. Но не зови меня боле, когда все кончится.
– Это был мой первый и последний призыв, Ннуууррр'к'к.
Призрачная фигура исчезла.
Эльрик снова услыхал шум схватки; выглянув из своего укрытия, он увидел, что по крайней мере половина команды мертва.
И вдруг воздух зазвенел; постепенно звон перешел в гул. Теперь его услышал и Хмурник, оказавшийся рядом с принцем. Он начал оглядываться в поисках источника звука. Вдруг он выдохнул, указывая вверх:
– Ты этого искал?
В голубом небе появилось большое черное облако. Оно устремилось к кораблю; сражающиеся стороны замерли, глядя вверх. Рыжее солнце, зеленый лес, глубокая синева неба – и черная туча.
Они походили на громадных стрекоз. От блеска их крыльев захватывало дух. Насекомые приближались, и жужжание становилось все громче и протяжнее.
Поняв, что атака направлена на них, рептилии бросились в воду, пытаясь достичь берега, прежде чем гигантские насекомые окажутся в опасной близости. Но было уже поздно.
Стрекозы так плотно облепили тела дикарей, что тех совсем не стало видно. Шипение жертв стало почти жалобным. Но насекомые продолжали убивать. Быть может, они жалили рептилий своими хвостами – людям ничего не было видно, Время от времени из речных вод вздымалась вдруг длинная нога и судорожно дергалась в воздухе. Но вскоре исчезли из виду последние облепленные насекомыми рептилии, а их шипение было окончательно заглушено этим холодящим кровь жужжанием.