К моему сожалению, осенью деревня была куда менее оживленной, чем летом. Оно и понятно: смысла отправлять сюда детей всего лишь на неделю не было, родители еще не успели от них устать. Наверное, сидят сейчас по домам и режутся в компьютер… Впрочем, и у моего положения были плюсы: находясь в ссылке, я избегал разбирательств по поводу результатов своей учебы.
Я проснулся рано утром, когда только начинало светать. Бабушка с дедушкой все еще спали. Я заглянул за старую узорчатую занавеску и увидел улицу, утонувшую в белесом тумане. Мне вдруг захотелось оказаться там, потеряться в этой неизвестности, хоть и ненадолго, поэтому я быстро натянул на себя одежду и, поеживаясь от холода, вышел во двор. Бим, как и его хозяева, спал без задних ног в своей конуре; он негромко лаял и дергал лапами – видимо, ему снилась охота. Как можно тише, чтобы не разбудить старого пса, я открыл ворота и утонул в тумане.
Было очень тихо. Я шагал медленно, наслаждаясь неизвестностью, хоть и прекрасно знал, что находится вокруг меня. Нога наткнулась на длинную крепкую палку; недолго думая, я взял ее в руки и продолжил путь вместе с ней. Я представлял себя космонавтом, исследующим чужую, полную неизвестных опасностей планету. Покрытая утренней росой трава щекотала щиколотки, клочья тумана струились между пальцами, до ушей доносилось рассветное пение ранних пташек – я вдруг понял, что соскучился по деревне. Но тут же испугался: не было ли это признаком подступающей старости? Хотя, логично рассудил я, какая разница, старость это или нет, если мне это нравится.
Тут я увидел, что кто-то идет по улице. Оказалось, это были ребята: Саня, Санька и Паша. Паша нес в руках какой-то предмет, накрытый грязной тряпкой. Все трое оживленно что-то обсуждали, когда я вышел им навстречу. Мы обрадованно пожали друг другу руки и продолжили путь по улице.
– Что ты тут делал один, Миша? – спросил Паша, уважительно поглядев на палку у меня в руках.
– Представлял себя космонавтом. Тебе не кажется, что этот туман похож на инопланетный?
– Ага, я тоже так с утра подумал, – кивнул он. – Бабка сказала мне, что он скоро пройдет.
– Что это у тебя в руках? – кивнул я на ношу. Он ответил:
– Это мертвая лягушка.
– Мы нашли ее около дома Валентина, – пояснил Саня.
– Ага. И решили похоронить. По-человечески. – Паша приподнял тряпку, и я увидел тело маленькой темной лягушки. И вдруг вспомнил, что однажды мы уже встречались: тогда, когда на холме в лесу светило сияние, она старалась успеть на встречу с ним. И как только она смогла проделать такой большой путь?
Похоже, смерть настигла ее далеко не сегодня: запах был очень сильным, и я снова накрыл несчастное тельце тряпкой. Паша усмехнулся и выдал совсем уж взрослое:
– Это запах смерти, Мишка… Все так пахнут.
– Все равно неприятно.
После недолгих обсуждений решили устроить могилу на территории заброшенного жилища, между домами Санька и Андрея. Этот дом мы гордо считали своей, пацанской территорией: взрослым не было нужды сюда ходить, все давно заросло и развалилось, но руины дома привлекали нас, молодых романтиков, и мы часто устраивали здесь тайные собрания, строили шалаши и прятались от родителей.
Расчистив место, мы стали спорить, кто должен копать землю. Честно проиграв в "камень-ножницы-бумагу", я принялся думать, чем можно было бы вырыть могилку. Палка для этого явно не годилась. К счастью, долго искать не пришлось – около старой обугленной балки я обнаружил древнюю заржавевшую ложку. Обернув ладонь сорванной травой, я приступил к делу. Ребята не теряли время: Саня нарвал увядающих ромашек и даже сплел из них венок, Паша старательно завернул мертвую лягушку в злополучную тряпку как в одеяло, а Санек… Санек просто наблюдал.
Наконец, приготовления были закончены. Паша опустил тело в землю, Саня бережно уложил у головы свой венок. Настало время прощальных слов.
– Пусть там, куда отошла ее душа… Или его… Короче… Пусть она попадет в самое большое болото и будет там счастлива. И найдет своего принца, – немного скомканно сказал Паша.
– И вокруг нее будут самые прекрасные цветы, – продолжил Саня.
Санек думал дольше, но и сказал красивее всех:
– Пусть там ей будет так же хорошо, как и нам под этими прекрасными небесами.
Пока ребята говорили, я неотрывно смотрел на это маленькое тельце, утонувшее в земле. Мне было и грустно, и смешно – смешно оттого, что это всего лишь лягушка, но и грустно – ведь теперь она не была среди нас. Не могла сказать свое "ква-а-а-а". И как же было странно, что в конце ее жизни наши тропы пересеклись во второй раз – и каким странным был тот, первый раз. Мне почему-то показалось, что она пыталась добраться до моего дома – чтобы взглянуть в глаза единственному, кто был свидетелем того происшествия, и молча спросить: "Ну, и как тебе тот случай? Что думаешь об этом?" Пусть мы и были непохожи друг на друга, все же рядом с тем светом любые наши отличия становились несущественными. Эта звезда была одинаково чужда нам обоим. Успела ли она взглянуть на ее свет, к которому так упрямо прыгала? И что чувствовала после этого?