С другой стороны, начальство не могло не отметить возросшую опытность докладчика, а также безукоризненность выполненной им работы, ввиду того, что во время прошедшего периода тот не допустил ни единого промаха. В результате всё выполнил в соответствии с графиком, без задержек и нареканий. Само собой разумеется, подобная исполнительность требовала поощрения, что начальство и предполагало сделать, если б не смущение, омрачившее чело докладчика. В причине которого требовалось разобраться и выяснить, всё ли он сообщил, и нет ли чего, вольно либо невольно утаённого. По этой причине тот, кому адресован доклад, внимательно наблюдал за подчинённым, ожидая разъяснений либо иной развязки. Сам же докладчик, сообщив, как обстоят дела на вверенном участке, рассеянно переводил взор с предмета на предмет. Что не позволило ему заметить пристальное внимание руководства.
Но к чему держать читателя в неведении, пора открыть имена тех, кто, невзирая на столь поздний час, собрался для беседы и вместо отдыха посвящал время обсуждению злободневных задач. А начать следует с юного докладчика, его именовали по-простому, без изысков — Ангел. Такое вот редкое и удивительное имя. Далее упомянем помощника и определим сего ничем непримечательного участника беседы в соответствии с занимаемой им должностью — Секретарём. Почётному и обязывающему званию в иерархической лестнице. Ну и, наконец, высокое руководство значилось в особых списках как Архангел. К кому без нужды запрещено обращаться, по этой причине многие, ненароком его побеспокоив, испытывали волнующий трепет, как и положено пред вышестоящим.
А пока по завершении доклада никто не произнёс ни слова, молчание, по обыкновению, стало густеть. Твердеть, и невидимая глазу тяжесть навалилась на докладчика и Секретаря. Такое нередко бывает, ведь большинству свойственно испытывать неловкость в присутствии вышестоящих, словно совершили непристойное. Вот и Ангел с Секретарём косились друг на друга, но молчали. Терпеливо ожидали, что скажет Архангел, однако тот задумался, и долго так продолжаться не могло. Не каждому по силам выдержать паузу, особенно, когда суетные мысли так и норовят выплеснуться, выдавая не предназначенное для чужих ушей. Что скрывает всяк, до поры молчащий. И подобная болтливость приводит к тяжёлым последствиям! Может выставить в ненужном свете или поставить в неловкое положение. А после попробуй, объясни, дескать, не желая, сморозил глупость. Вот только поздно, слово не воробей. Потому и верят руководству, ему виднее, когда прерывать паузу, и Архангел, глядя на докладчика, произнёс:
— Ты чем-то расстроен?
Услышав властный голос, Ангел вздрогнул, будто пробудился. Он тряхнул русоволосой головой и задумчиво ответил:
— Возможно… — но, спохватившись, тут же добавил, — до конца не разобрался.
Архангел понимающе кивнул и, повернувшись к Секретарю, приказал:
— Не заноси это в протокол.
Секретарь, скрывая удивление, склонил голову. Архангел снова обратился к докладчику и на сей раз насмешливо поинтересовался:
— Когда соизволишь разобраться?
Чувствуя, что вопрос таит подвох, Ангел осторожно произнёс:
— Трудно сказать, но меня огорчает то, что жители планеты, лишь будучи совсем малыми, проживают жизнь такими, какими сотворил Всевышний. А по мере взросления меняются и редко в лучшую сторону. Это меня расстраивает, не даёт покоя.
Он замолчал и задумался. Архангел улыбнулся, а Секретарь, услышав ответ, оживился. Его глаза уставились на Ангела и буравили так, будто хотели докопаться до истины.
Ангел тем временем собрался с мыслями и молвил:
— Странно всё это. Конечно, я многого не понимаю и более всего того, почему, попав под влияние обстоятельств, человек не способен выбраться из привычной колеи. При том, сознавая убожество проживаемой жизни, обречён множить неврозы, но ничего не в силах изменить! Почему? А главное, по какой причине мы равнодушно наблюдаем как некто, с трудом дотянувшись до крупиц истины, продолжает страдать, не в силах противиться череде обывательских интересов. Досужих разговоров, изматывающей души тоски и прочего, что люди привычно называют жизнью. И только на смертном одре кому-то откроется, что бренность бытия, измотав и выпотрошив до донышка, не более, нежели подготовка. Главное — впереди! А что проку от позднего прозрения? Жизнь упущена, её не воротишь.
Всё это время Секретарь молча слушал, не сводя с Ангела пристального взгляда. И, дождавшись когда тот умолк, удивлённо воскликнул: