Из Москвы мы стартовали летом. Белого медведя, нарисованного на фюзеляже, припекало июньское солнце.
Через несколько часов — посадка в Архангельске. Аэродром в густо-коричневых лужах. Самолет бежит по земле, расплескивая грязь. На улице — весна, пахнущая снегом, землей и солнцем.
А дальше на север — зима. Грязно-белые кучи снега, звонкая мерзлая земля, сухой колкий воздух.
Над Ледовитым океаном видно лишь сплошное — до горизонта — ледяное поле. Белая мраморная плита с зеленоватыми пятнами и прожилками. Вдали ее не отличишь от низких облаков. Странный, застывший океан. Его сменяют заснеженные увалы и остроконечные гряды невысоких гор. И снова лед.
Но снег, хотя бы и летом, не вызывает удивления. Труднее примириться с отсутствием темноты. Солнце светит и днем и… снова днем — не ночью же! Может ли быть «солнечная ночь»?
На вторые сутки начинаешь мучительно подсчитывать — утро сейчас или вечер? Во время остановок «на ночлег» в гостиницах уснуть мудрено: белые комнаты высвечены солнцем.
Этот бессменный день, пожалуй, убедительнее всего напоминает, что мы за Полярным кругом.
Андрей и Борис на одной из стоянок, к величайшему удивлению местных жителей, подбежали к морю, по которому плавали бело-голубые льдины, живо скинули одежды и с криком бросились в зеленоватую воду. Через мгновение они вновь очутились на берегу, будто кто-то выкинул их обратно, и запрыгали по песчаной косе, размахивая руками и растирая побагровевшие тела.
Видавшие виды полярники только покачивали головами и усмехались. Зато теперь наши два «моржа» могут сказать в разговоре со знакомой студенткой: «А вам не приходилось купаться в Северном Ледовитом? Это, конечно, не Черное море…»
Мы приближаемся к месту назначения. По берегам реки Колымы просвечивающий лес. Должно быть, лиственницы, теряющие на зиму свои иголки.
Самолет круто разворачивается. Справа — высокий обрыв, слева — река, вдоль прибрежной полосы — черные коряги, похожие на осьминогов. Самолет, почти задев колесами воду, тормозит, снижается.
Утром нас ожидал автобус и, дребезжа, покатил к самолету. Следующая посадка на Чукотском полуострове, у городка Анадырь…
На плоской вершине холма хозяйничают холодный ветер и холодное солнце. Глаза слезятся.
Справа внизу море — зеленовато-серое, с белыми штрихами барашков. У горизонта — темно-синий силуэт корабля.
Глубоко врезаются в море, рассекая волны, скалистые мысы. В лощинах, прорезающих береговые обрывы, прячется матово-белый снег.
Слева горы — остроконечные, невысокие, с прямыми откосами. Они напоминают египетские пирамиды. В широких долинах поблескивают голубые, как небо, озера.
Склон холма исполосован следами машин и тракторов. Ярко выделяется палевая пыльная дорога. У основания холма по обеим сторонам дороги выстроились широкие и плоские, как спичечные коробки, дома. Вдоль побережья набросано в беспорядке множество разнообразных деревянных построек. Тут же белеет ребрами остов шхуны, словно скелет кита.
Большинство моих спутников, придя на базу, после беглого осмотра комнат втащили вещи и стали подготавливать ночлег. Кое-кто отправился в ближайший магазин «сообразить что-нибудь в честь прибытия».
Андрей и Борис бросили свои рюкзаки в угол и направились к дверям.
— Вы куда?
— Знакомиться с этим Клондайком.
Я присоединился к ним, хотя и понимал, что подобное нетерпение простительно лишь новичкам, которым вообще любой пустяк в диковинку.
Мы шли по деревянному пружинистому тротуару с независимым видом. Дощатые широкие постройки «барачного стиля» и просторные рубленые избы. Столовая с высоким крыльцом, возле которого навалена груда ящиков, пахнущая селедкой. Огромные деревянные чаны, куда подается вода из ближайшего озера. Длинный дом с бревенчатыми колоннами и красным, выгоревшим флагом на крыше.
Перебежали дорогу, поднимая пыль, два черноволосых малыша в засаленных клетчатых рубашонках навыпуск. Глаза чуть раскосые, блестящие, узкие.
Близ домов и возле дороги лениво бродят или валяются в пыли собаки, косматые и круглые — тюки грязной, свалявшейся шерсти, из которых поблескивают хитрые глазки да черные влажные носы. И ни одна даже ухом не поведет, когда проходишь рядом, чуть ли не наступая ей на хвост.
Мы свернули к морю и пошли, петляя между сараями и кучами мусора — множество пустых консервных банок. На крыше маленького сарая — длинные узкие нарты, и рядом — лысая пыжиковая шапка.