Когда я пришел к этому простому выводу, то перестал бояться удивления и доверчивости. Стал без смущения расспрашивать бывалых людей и не очень-то кичился своими знаниями. Слишком уж часто рассказы, которые кажутся невероятными, совершенно правдивы. А бывает, услышишь историю, на первый взгляд совершенно правдивую, а в действительности выдуманную.
Вот, например, поделился я с Борисом и Андреем двумя грандиозными идеями, выдуманными Мишей. Борис остался спокоен:
— Мне кажется, парень переборщил. Где алмазов много? На платформах: в Сибири, в Африке, в Индии, в Бразилии. А на Чукотке еще недавно шло складкообразование. Здесь как будто нет глубинных пород — кимберлитов. Вернее, они получаются в результате пробивания глубинного вещества вверх. Верно? Без кимберлитов искать алмазы — безнадежное дело. И опять же — озеро. Если там до сих пор никто ничего толком не видал, то и надежды, можно сказать, надо оставить.
Наледь (мерзлые породы на этом и на других рисунках заштрихованы).
— Ничего подобного! — резко возразил Андрей. — На Урале встречены алмазы? Да. В речных песках. Откуда они туда попали? Никто не знает. А кимберлитов на Урале не нашли. К тому же Урал тоже стал платформой не очень давно. Во всяком случае, позже, чем Сибирь, Скандинавия, Центральная Африка. Но ведь алмазы там есть — это факт. Хотя и немного. Между прочим, знаешь, как открыли южноафриканские алмазы? Тогда добывали алмазы только в Индии да в Бразилии. Лет полтораста назад. В речных песках, между прочим. И вот девчонка в Южной Африке строила из песка домики. И попалась ей слишком блестящая песчинка. Оказалось, алмаз.
— Хороший пример, — усмехнулся Борис. — Теперь ты будешь по всей Чукотке строить песчаные домики.
Они стали спорить. К моему удивлению, оба были знакомы с «алмазной проблемой», и мне даже показалось, что Мишина идея приходила раньше им в голову.
На всякий случай я осторожно выведал мнение местных геологов об этой проблеме. Никто всерьез ее не принимал. Но и категорических возражений тоже не было. Обычный ответ: «Ищите! Найдете — значит, есть. Не найдете — значит, нет».
Как ни странно, по такому правилу до сих пор приходится действовать геологу. Обычно прежде отыскивается месторождение, а уж потом доказывается, что оно тут должно быть.
Конечно, имеются районы, где чаще всего находят урановые месторождения, или молибденовые, или угольные и так далее. Но когда начинают там искать что-либо иное, то почти всегда отыскивают: на большой глубине, в небольшом количестве, а все-таки находят. Вот, к примеру, Белоруссия. О том, что там есть изрядные залежи полезных ископаемых, и не подозревали. А теперь открыты десятки разнообразных месторождений. И чем больше ищут, чем больше затрачивают усилий и средств на поиски, тем больше находят. «Кто ищет, тот всегда найдет»…
Признаться, — меня не особенно увлекали сомнительные выдумки Миши. Счастливая случайность — вещь хорошая. Но рассчитывать на нее геологу негоже. Вокруг и без того множество непонятного и интересного. Да и некогда заниматься посторонними делами…
Наша цель — пройти по малоизученным районам Центральной Чукотки, провести геологическую съемку, исследовать мерзлотные явления, очень характерные для Заполярья и тех мест, где встречается вечная мерзлота.
Наши два отряда перебрасывают к началу маршрутов. На аэродроме вырастает пирамида чуть поменьше Хеопсовой: тюки и ящики с инвентарем, рабочей одеждой, продуктами; упакованные спальные мешки и палатки; связки черенков лопат, длинных рукояток геологических молотков, топорищ, кольев для палаток (дерева в тундре не найдешь).
Рейс за рейсом четырехкрылый «АН-2» перетаскивает снаряжение куда-то на север.
Мы с Андреем летим последним рейсом. Лежим на мешках, прижатые к потолку. Легкий самолет, словно воздушный змей, плавно колыхается от порывов ветра.
Разбудил меня восхищенный крик Андрея:
— Тундрá! (Именно «тундрá», хотя в Москве, я помню, произносил он проще — «тýндра».)
Внизу тускло-зеленая, белесая трава. По берегам рек, извивающихся, как блестящие змеи, ярко зеленеют изумрудные кустарники. На равнине полным-полно озер, ручейков, проток. Местами кажется, вода преобладает, а суши совсем немного — вроде перегородок в решете.
Озера самые разные. Огромные, покрытые рябью. Маленькие, блестящие, как рыбья чешуя. Глубокие — темные, фиолетово-синие. Мелкие — светлые, с просвечивающим желтоватым дном. Иные квадратные, будто очерченные с помощью угольника (чаще у них прямолинейны один-два берега). Другие бесформенные, как амебы. Третьи — старицы по долинам рек — напоминают огромные начищенные серпы.