— На птичье крыло похоже, — высказывается Борис.
— Как лунная дорожка на воде, — предлагаю сравнение я.
Через все небо с запада на восток протянулась голубовато-белая светящаяся полоса. Чуть заметны бледные розовые, зеленоватые, желтые оттенки. Полоса начинается у горизонта тоненькой струйкой, а над нашими головами разметнулась на полнеба. Действительно, напоминает голубой светящийся дым, точнее, мерцающие перистые облака.
Мы с Борисом окоченели от мороза и быстро охладели к северному сиянию: «Подозрительное оно какое-то, и не разноцветное вовсе, и вообще не в последний раз…» Мы шмыгнули в свои теплые домики.
Действительно, мы еще не раз наблюдали северные сияния. Были они разные, обычно напоминали дальние отсветы прожекторов. Но, к великому нашему огорчению, все они были одноцветными: розовыми, голубыми, зеленоватыми, а другие цвета лишь чуть-чуть угадывались.
Утром Вера Романовна указала на реку:
— Нерпу видали?
Черное пятнышко среди гладко-серой полосы воды то исчезало, то появлялось вновь, на новом месте. Нерпа ныряла: или охотилась, или развлекалась.
— Надо вельбот, — заторопился Андрей.
— Опись образцов составил? — спросила Вера Романовна.
— Вечно что-нибудь, всю жизнь, — негромко пробурчал Андрей и пошел в балок.
Туда же направились все остальные: перебирать и упаковывать имущество.
— Как бы это нерпу добыть? — спрашивал Андрей нашего радиста, человека бывалого и серьезного.
— Проще простого. Сядь у бережка и пой под гитару. Дело испробованное. Попоешь немножко — она к тебе сама подплывет. Они музыку любят. Был у нас аналогичный случай в заливе Лаврентия. Вечером пустили музыку на полную силу. Балок возле самой воды стоял. А одна нерпа все у берега вертится. Услышит музыку — и к нам…
— Рассказывай сказки… Нашел дурака!
— Чистая правда! У нас тогда студент был, Саша, он в хоре каком-то пел, вообще любил это дело. Он специально сел на берегу и часа два песни орал. Рассказывал потом, что нерпа не на всякую музыку идет. Но, говорит, если понравится мелодия, подплывает она совсем близко и голову из воды высовывает — слушает.
Вечером Андрей, отойдя подальше от палаток, уселся на берегу с гитарой. Ружье положил рядом в траву.
Пел Андрей долго. Надрывно звенели струны — он дергал их нещадно.
— Ну как, маэстро, — крикнул из балка Игорь, — подействовала серенада?
— Ныряет все время, — отозвался маэстро. — Далеко только, не попасть. Немузыкальная нерпа.
— Это еще как сказать. От твоих песен впору утопиться!..
Поздно вечером, перед сном, Андрей сказал нам:
— А что, если остаться здесь? На год. С рыбаками договорился. Не хочу уезжать. Был на Чукотке, а будто и не был. Институт подождет. Жизнь эта научит лучше любого института.
— Как хочешь, — ответил Борис. — Только ведь здесь все равно не Клондайк. Да и вообще сейчас не то время. Так я понял.
Отговаривать Андрея не было смысла. Он мог бы заупрямиться, и тогда настойчивые отговоры разожгут его самолюбие, заставят действительно остаться.
А палатку трепал ветер, кидая на брезент пригоршни сухого снега. И в глубине души мелькала шальная мысль: жить здесь так трудно, что и вправду стоит остаться — испытать себя, проверить…
На катере, совершающем предпоследний рейс по Чаунской губе, переправляется наш отряд в город Певек. Крохотный кубрик забит до отказа. Внизу — все наши, на двух верхних металлических гамаках молча лежат два «ответственных работника», которые объезжают (точнее, «обплывают») рыболовецкие артели.
В иллюминатор шлепаются волны. Временами в обшивку гулко бухаются льдинки.
— Вот и еще одно поле кончилось, — говорит Вера Романовна не без грусти.
— Вроде бы только начали, — отзывается Андрей. — Вроде бы и не было.
— Ты, как мне кажется, все чего-то особенного дожидаешься. И сам не знаешь чего. Это же хорошо, что без особых происшествий.
ЧП было в южном отряде. О нем рассказал нам начальник экспедиции, который однажды спустился с небес прямо к нам (на вертолете) с почтой и новостями.
Не сумев переправиться через реку Белую, южный отряд разделился. Три человека во главе с Виктором Сергеевичем, чукотским старожилом, на резиновой лодке остались обследовать острова. Все остальные на тракторах двинулись ближе к верховьям реки, ища переправы.
Через день-два намечалась встреча. Однако обход оказался трудным, к тому же оба трактора забуксовали. Прошла неделя. В эфире пищала морзянка — волновались все отряды нашей экспедиции, разбросанные по Чукотке. Из Анадыря срочно снарядили катер для спасения речных робинзонов.