Во время путешествия я узнала, что большинство наших представлений об исламе не соответствует сути этой религии, а разница между мусульманскими странами так же велика, как и различия между западными культурами.
За год, посвященный моему проекту «Сорок дней и тысяча и одна ночь», я сняла документальный фильм маленькой ручной видеокамерой, которую носила в сумочке. Увидев этот фильм, люди чаще всего реагировали так: «Об этом я не знал» или «Я ожидал увидеть совсем другое».
Однажды я обедала в японском ресторане с журналистом, который услышал о моей книге. Он сказал: «Меня отправили в Иран искать школу, где женщин обучают на подрывников-камикадзе». Тут я поняла разницу между тем, что показывают в новостях по телевизору, и своей книгой. Тому журналисту дали задание – найти то, что повысило бы газетные тиражи. У меня же не было никакой конкретной цели. У меня были собственные приключения. Я жила среди хороших людей, вместе с ними встречала неожиданные события и узнавала необычные истории. Я видела жизнь, была свидетелем и радостных, и печальных событий, поэтому моя книга – это повествование об интересных и разных людях.
Большинство имен в книге изменено, чтобы сохранить анонимность, где это необходимо.
ИНДОНЕЗИЯ
Из темноты, словно всплывшие на поверхность шипучие пузырьки, появились тысячи лиц; они выкрикивали и распевали слова, знакомые всем, кроме меня. Это был звук Ближнего Востока, словно соединившегося с дикими джунглями и рок-н-роллом. Никто не мог усидеть на месте.
– Кто это? – спросила я, к счастью, сидя на сцене, а не среди тысяч фанатов, взгромоздившихся друг другу на плечи в попытке хоть что-нибудь разглядеть. Я коснулась плеча сидевшей рядом женщины: – Как его зовут?
– Рафли, – прошептала она, продолжая пристально смотреть на него, как под гипнозом.
Если музыка является отражением души народа, то этих людей отличали острота чувств, страсть и глубокая духовная сила. Вой рожков (суруни кале), энергичная дробь резных деревянных барабанов (рапайи) и рев электрогитары не способны были заглушить мощь неистового вокала Рафли. Его харизма захватывала всех. Слова его песен переливались множеством смыслов – от любви до общественных проблем, – но не переставали восхвалять возлюбленного Аллаха.
Я оглянулась. За толпой простиралась огромная пустошь. Под великолепным розово-фиолетовым небом валялись палки и куски разбитого цемента.
Этим людям довелось пережить разрушения, которые нам трудно представить. Но теперь, приехав сюда на всевозможных видах транспорта (на велосипедах, мотоциклах или в кузовах старых грузовиков), они полностью растворились в музыке Рафли. Банда-Ачех, Индонезия – обитель одной из самых религиозных мусульманских общин в мире, десятилетиями закрытая для чужаков. Гражданская война продолжалась там тридцать лет и закончилась за три недели до моего приезда, а десять месяцев назад регион сровняла с землей одна из самых ужасных природных катастроф в современной истории.
Как я попала в Банда-Ачех? Вспомним мою наивную затею. Из-за распространенного на Западе отношения к исламскому миру я начала задумываться: должно же быть там что-то еще, кроме террористов и угнетенных женщин. Будучи профессиональной исполнительницей танцев живота, я всю жизнь слушала арабскую, турецкую и персидскую музыку, танцевала на сотнях ближневосточных свадеб и встречалась с мужчинами из тех краев. И я видела несоответствия. То, что я слышала, люди, которых я встречала, не соотносились с образом, существующим в общественном сознании. Неужели что-то изменилось, и волна экстремизма накрыла одну пятую населения планеты, превратив наш мир в место, где царат опасность и страх и где никак не прожить без новейших систем безопасности с цветовой кодировкой?
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО
Поклявшись писать непредвзято обо всех, кто встретится мне на пути, я начала свое путешествие – неуклюжая, не смыслящая в путешествиях ровным счетом ничего женщина в слишком открытой кофточке, которая катила по эскалатору в сингапурском торговом центре огромную неустойчивую сумку. Я искала паром в Индонезию – страну с самым многочисленным мусульманским населением в мире. Ближайшим въездным пунктом был Батам – остров, о котором я не знала ничего.