Стоя в холодной и голой комнате казарм отделения ордена в Фалэзе под взглядами братьев-тамплиеров, устремленными на него, Асгард понимал, что, несмотря на страх и охватившую его дрожь, он станет воином милостью Божией, монахом и членом ордена, столь благородно посвятившего себя служению Христу и защите Святого Храма, и что вера его никогда не пошатнется.
Его несчастье, конечно, заключалось в том, что он не слишком внимательно слушал брата Гуго, говорившего, что тамплиер никогда не будет принадлежать себе и что, когда ему захочется спать, ему придется бодрствовать, а когда он будет голоден, поститься, и что, когда он захочет остаться во Франции, его пошлют в кровавый кошмар за море, в Святую Землю, не только погрязшую в пороках и коррупции, войне и жестокости, но в чудовищных тайных преступлениях самих рыцарей Святого Храма.
Асгард не мог точно вспомнить, когда его охватила эта душевная болезнь. Возможно, в Акре. А может быть, когда он впервые ступил на берег Палестины.
Пристав осадил коня и повернулся, чтобы взглянуть на своего спутника. Асгарду показалось, что юноша что-то сказал ему, но он не слушал его слов и не обратил на них внимания. Они уже выехали за ворота, прорубленные в высокой каменной стене, и колокол уже звонил, созывая к вечерней службе. Внезапно Асгард почувствовал голод и с удовольствием подумал о предстоящем ужине с братьями-тамплиерами.
Хотя его орден следовал правилу Святого Бенедикта, рыцарям Храма дозволялось есть красное мясо и всякую иную пищу, чтобы они могли сохранить и умножить свои силы. Единственная вещь, которой теперь с нетерпением желал Асгард, был хороший ужин. Раз командор, представитель ордена, разыскал его, значит, он каким-то образом узнал, что Асгард в Эдинбурге, хотя тот намеренно не сообщал о своей предстоящей поездке в Шотландию. Ему не хотелось отвечать на вопросы, которые, несомненно, будут ему заданы.
Ужин тамплиеров, сразу же после вечерней службы, проходил в молчании. Ели в огромной, отделанной камнем трапезной со сводчатым потолком, от которого любой звук отдавался гулким эхом, будь то поглощение пищи, случайный скрип сапог по каменному полу или что-нибудь в этом роде. По тому, как собравшиеся за столом рыцари, их слуги и оруженосцы смотрели на Асгарда, он догадался, что им известна его репутация.
Он выпил маленькими глотками чашку козьего молока вместо вина и теперь сидел, наблюдая за сотрапезниками. Братья-тамплиеры могли глазеть на него сколько угодно – это ничего не меняло. И менее всего, что они слышали о нем, Асгарде де ля Герше, великом крестоносце, которого сам Саладин[8] назвал «подстрекателем франков» и как такового обрек смерти. Эту историю любили рассказывать.
Ту самую, что повествовала, как вождь сарацин верил, будто в случае, если тамплиер Асгард де ля Герш будет взят в плен, осада Иерусалима захлебнется и что будто бы судьба этой осады зависела только от одного тамплиера. От него. Трубадуры славили его по всей Европе. Они пели хвалу Асгарду де ля Гершу, величайшему рыцарю-тамплиеру, равного которому никогда не бывало и не будет впредь.
Когда храмовники гуськом и в полном молчании направились в круглую часовню, командор взял Асгарда за руку.
– Пойдем в мой кабинет, – сказал он и увел Асгарда от остальных братьев, собиравшихся на ночное молитвенное бдение, по коридору в свою комнату.
– У нас, – сказал он заговорщическим шепотом, – есть то, что ты ищешь.
Асгард отстранился и внимательно, в упор посмотрел на командора. На мгновение ему пришла в голову безумная мысль, что тамплиеры держат здесь, в Эдинбурге, таинственную девушку, но уже в следующую секунду сказал себе, что он глупец.
Потребовалось несколько минут на то, чтобы зажечь маленькую глиняную лампу, стоявшую на столе командора. Облицованная камнем комната была полна вещичек, вывезенных с Востока. Хозяин подошел к медной жаровне и помешал угли, потом добавил еще углей из корзинки, стоявшей рядом. И лампа и жаровня были сарацинской работы, как и украшавшие выбеленные стены гобелены с изображениями Христа и апостолов в рыцарских доспехах и верхом на боевых конях. Комната представляла собой столь обычное для тамплиеров удивительное сочетание восточной экзотики с монашеским аскетизмом.
Можно сказать, подумал Асгард, что вкус тамплиеров представлен здесь во всей красе. Он сел на скамью, и командор налил ему вина из медного сарацинского кувшина.
– Девушку, – отрывисто сказал он, – ищет не только английский король.
Асгард уклонился от ответа. Командор вернулся к столу. Это был норманн лет пятидесяти с небольшим, с бледными глазами, которые теперь буравили Асгарда.
– Скажи мне, брат, неужели ты полагаешь, что английский король мог бы послать тамплиера с поручением в Шотландию или любую другую страну и наше братство не узнало бы об этом?
Асгард опустил глаза и смотрел теперь в свою чашу с вином.
– Мне это приходило в голову.
Он знал только одно: что находится здесь по повелению короля, и не было нужды объяснять все в подробностях эдинбургскому командору ордена тамплиеров.
8
Саладин (Салах-аль-Дин, Юсуф) – султан Египта и Сирии (1138-1193 гг.); в 1187 году разбил крестоносцев и взял Иерусалим.