– Тише, тише, – пыталась успокоить ее Идэйн, беспомощно глядя на сгрудившихся вокруг нее детей. Ей рассказали, что у вождя клана Санах Дху Константина есть гораздо лучший дом по другую сторону озера, настоящий барский дом и ферма при нем. Но он предпочитал оставаться в этой башне, которую было легче оборонять в случае, если король не согласится заплатить за Идэйн выкуп.
Бог знает, думала Идэйн, спуская с колен малыша, чтобы вытереть нос плачущей маленькой девочке, что случится с ними, если произойдет то, чего они так опасаются. Клан бедствовал и явно нуждался в богатом выкупе. Оборванные ребятишки, сгрудившиеся вокруг нее, нуждались в теплой зимней одежде и хоть какой-нибудь обуви. Даже собственные отпрыски Константина были одеты не намного лучше.
Образ жизни горцев казался ей странным. Сам Константин носил красивый красный шерстяной плащ и дорогие меха, сапоги из шкуры котика и дорогие золотые украшения. И его жена была богато одета в соответствии с вкусами и нравами горцев – ее золотые ручные обручи и броши стоили целого состояния. Откуда-то они раздобыли для Идэйн длинное белое платье из удивительно мягкой шерсти, обувь из шкуры лани и несколько браслетов из золотой и серебряной проволоки. Кроме того, у нее еще оставался ее синий плащ, свадебный подарок де Бриза.
Но дети, жившие в этой башне-форте, были одеты, как нищие, и, кажется, никого это не волновало. Они всегда вертелись под ногами, как охотничьи собаки или домашние кошки.
Здесь, наверху башни, было довольно тепло, но столько дыма, что почти ничего не было видно. Идэйн послала одного из мальчиков отдернуть коровью шкуру, закрывавшую одну из бойниц, чтобы выпустить хоть немного чада от жаровни. Когда бойница была открыта, они услышали рев небесного потопа, бушевавшего снаружи.
Вздохнув, Идэйн снова взяла малыша Дункана и посадила к себе на колени.
– Расскажи историю о Наойзи и Диэдри, – попросила одна из девочек, опираясь острыми локотками о колено Идэйн.
Дети уже слышали историю о Наойзи, самом красивом и отважном из мужчин, и его возлюбленной золотоволосой Диэдри. За сегодняшнее утро они уже прослушали ее. Второй раз мальчики уже не могли усидеть на местах спокойно: они то и дело толкали друг друга и начинали на полу возню, потому что им гораздо больше нравилась история о воине Финне Маккуле и его банде.
Они уже перепробовали много игр и наконец угомонились. Тогда Идэйн взяла их за руки одного за другим и, поглаживая детские пальцы, заставила появиться на их кончиках маленькие язычки синего пламени.
Этого огня было предостаточно в море и в воде озер, и потому вызвать его из сырого воздуха ничего не стоило. Идэйн велела им стоять тихо вокруг нее и под страхом боли и наказания запретила производить хоть малейший шум, который могли бы услышать внизу, после чего стала осторожно поглаживать их пальчики, и на каждом расцвел синий огонек, будто каждый их пальчик стал маленькой свечкой. И даже малыш, сидевший у нее на коленях, растопырил ладошки, похожие на морские звездочки, и безмолвно глядел на свои сияющие синим светом пальчики, пока наконец не вздумал сунуть большой палец в рот.
Идэйн вытащила палец изо рта и загасила огонек, а потом снова зажгла легкими поглаживаниями своего указательного пальца. Некоторые из мальчиков терли пальцами лица, щеки и губы, чтобы заставить и их светиться синим огнем, но, конечно, ничего у них не получалось.
– Светиться, как свечки, могут только пальчики, – объяснила им Идэйн. – Но это тайна, поэтому никому об этом не говорите, а если скажете, вся радость пропадет.
Детям это понравилось. Они стояли, глядя на Идэйн широко раскрытыми восхищенными глазками, пока она снова зажигала огоньки на кончиках их пальцев и заставляла их ярко светиться. Через некоторое время маленький Дункан заснул. Огоньки на детских пальчиках начали тускнеть, но Идэйн не стала зажигать их вновь. Кажется, дети поняли, что игра не может длиться до бесконечности. Идэйн посоветовала им прижаться друг к другу, чтобы согреться, и немного вздремнуть. Сама она прислонилась к стене башни и закрыла глаза. Приятно было наблюдать за детьми, когда на кончиках их пальцев загорелись синие огоньки и пальцы стали похожи на маленькие свечи. Не в первый раз за этот день она пыталась призвать себе на помощь Предвидение, но оно не приходило.
Так было все время с тех пор, как ее увезли от молодого рыцаря, занимавшегося с ней у ручья любовью. Матерь Божия, вдруг взмолилась Идэйн, пусть их разлучили не навсегда!
С того самого момента, когда корабль, нагруженный собранной податью, отчалил от берега, оставив ее одну на отмели, Идэйн не покидало странное ощущение и даже уверенность, что отныне и навсегда этот высокий рыжеволосый молодой рыцарь будет с нею. И даже будет заниматься с ней любовью.
И даже когда корабль вышел в открытое море, Идэйн пребывала в спокойной уверенности, что так и будет, что и это тоже предопределено, хотя не имела ни малейшего понятия почему.
А потом необходимость в понимании отпала. Тепло и сила его тела, к которому она прильнула во время ужасного шторма, дали ей непоколебимую веру, становившуюся все крепче и крепче. И всю ту страшную ночь и следующий день этот бравый молодой рыцарь, вассал графа Честера, оставался для нее средоточием отваги, бесстрашия, красоты, и Предвидение показало ей его тело на борту корабля еще до того, как они добрались до ручья, где любили друг друга. И, когда он держал ее в объятиях и занимался с ней любовью, она решила, что он замечательнее, чем она думала.