- Пожалуйста, откройте глаза, - обратилась я к клиенту. Вам удалось увидеть лицо жены? Какое у нее было настроение?
- Сначала доброжелательное, а потом вдруг злое. Потом лицо исчезло, а под конец оно появилось и было уже спокойным до того момента, когда Вы попросили открыть глаза.
"Еще одно совпадение?"- подумала я, а вслух сказала:
- Ваша жена готова общаться с Вами, но вернуться к Вам пока не готова. Для этого необходимо не только поработать с ней, но и Вам самому кое-что сделать... - Прерывая его попытку что-либо возразить, я продолжала спокойно, но непререкаемо: - Вы обязательно должны пойти в церковь, любую, найти себе духовника и исповедаться перед ним, т.е. рассказать о сексе втроем и спросить у него разрешения на приворот. Вы также должны рассказать ему о том, что были, и, я точно знаю, не раз были у магов и гадалок. Когда Вы получите у него отпущение грехов, тогда приходите, я проведу Вам сеанс приворота. В противном случае, такой сеанс не сработает, в какой бы салон магии Вы не обращались.
Все. Точка была поставлена. Натворил дел, не хочет признать свою вину, не хочет осмыслить и искупить ее, пусть катится на все четыре стороны. Магическая помощь не кусок колбасы, которую за деньги можно легко купить в магазине. Магическую помощь разрешено получать не всем. Как, впрочем, и оказывать ее. Только что мне это весьма наглядно продемонстрировали. И спасибо, что так, а не хуже. Спасибо, что ударили не по моим родным, а прямо меня, дуру, клюнули по темечку.
- В любом случае, - решила я подсластить пилюлю, - Надежда готова Вас простить и общатья с Вами. Ей тоже необходимо время, чтобы прийти в себя. Думаю, она обязательно вернется к Вам, если Вы поймете, как Вы ее обидели, и попросите у нее прощения. Я уверена, что такой разговор скорее вернет ее к Вам, чем все ритуалы мира.
Я позвонила в колокольчик, заждавшаяся Стелла вспорхнула в кабинет, мужик рассчитался за проведенный сеанс не то магии, не то психоанализа и, зацепив на выходе вешалку, вывалился из кабинета.
Я закрыла глаза и еще раз прочитала молитву. Сил не было никаких. Мыслей тоже. Я включила небольшой музыкальный центр, в который для работы был вставлен СD со звуками природы. Я сидела и слушала пение птиц, звуки грозы, летнего дождя и пыталась очиститься от той скверны, которой переполнилась моя душа за сегодняшний "рабочий день".
Минут через тридцать я почувствовала, что силы возвращаются. Можно было жить, дышать и продолжать работать. Словно в ответ на мои мысли в дверь снова позвонили. Через минуту в кабинет вошла хрупкая рыжеволосая женщина. Непослушные яркие волосы в мелкий негритянский завиток время от времени падали на бледное лицо, закрывая золотисто-зеленоватые глаза. Женщина привычным нервным жестом убирала их, они снова падали на лицо, и она, устав с ними бороться, бессильно опустила руки. Капризные плечи, привыкшие высокомерно нести маленькую, аристократичную головку, теперь были опущены; глаза грустно блестели уже готовыми пролиться слезами. Женщина несколько картинно подняла руки то ли поправить непослушную прическу, то ли пытаясь остановить бурный поток мыслей, и, наконец, слегка картавя, произнесла:
- Верните его, пожалуйста, верните его! Я без него умру! Это невозможно!.. Он всю жизнь любил только меня! Он со школы был в меня влюблен. У него не было ни одной девушки, только я. Мы были так счастливы!.. Он, правда, носил меня на руках и баюкал, держа на коленях, как девочку, когда я болела... Этого не может быть, чтобы он разлюбил!.. Верните его, пожалуйста!
Слезы, будто только этого и ждали, немедленно потекли ручьями из глаз, смывая в торопях нанесенную косметику. Черные слезинки безвольно капали на шелковую блузку и наверняка натворили бы бед, если б и сама эта блузка не была густого черного цвета.
Выждав несколько секунд и убедившись, что, кроме этого несвязного текста, ничего другого женщина не скажет, я тихо спросила:
- Вы принесли фотографию мужа?
- Фотографию? Да, конечно.
Женщина вынула из элегантной черной лакированной сумочки фотографию спокойного кареглазого мужчины. Глаза открыто смотрели в объектив; длинный прямой нос и резко очерченные красивой формы губы придавали лицу мужественность и уверенность. Волнистые каштановые волосы были подстрижены несовременно и не очень коротко, но очень аккуратно, как-то совсем по-военному. Передо мной было лицо прямого, честного, порядочного и очень ответственного человека. Я уже собиралась спросить женщину, о том, как это могло произойти, но внезапно слева от лица мужчины стал появляться мыслеобраз полноватой молодой женщины лет тридцати в скромном, нестоличном платье. Женщина держала за руку девочку лет двенадцати с двумя старомодными косичками, закрепленными, однако, яркими резинками. "Косички, резинки... Бред какой-то, - подумала я. - При чем тут девочка?"
- Он ушел к полноватой шатенке лет тридцати, с ребенком. Вы ее уже видели?- спросила я клиентку.
- Конечно, видела. Много раз. Мы работали вместе, когда выезжали с мужем в командировку в Пермь. А потом она доставала его СМСками. Он говорил, что это связано с работой, и я не обращала внимания. А однажды, перед Новым Годом, я перехватила ее СМСку, пока он выходил из комнаты. Она писала...
Голос женщины сорвался, произнести вслух эту злосчастную СМСку женщина не могла. Видимо, это было выше ее сил. Она слова заплакала:
- Если он уйдет, я сопьюсь и умру!
- Почему сопьетесь? - проигнорировала я вторую часть фразы.
- Я сопьюсь, - упрямо повторила женщина и задохнулась от рыданий.
- Вы часто пьете? - пыталась я сбить накал ее страстей.
- Нет, только иногда рюмочку коньяка, но очень редко.
- А в праздники? - настаивала я, отвлекая ее от основной темы.
- Мы с мужем всегда покупаем хороший коньяк, и даже под Новый Год часто обходимся без шампанского. И в тот год у нас был отличный французский коньяк...
Упоминание о Новом Годе вернуло ее к горькой действительности. Слезы опять закапали на многострадальную блузку.
"Французский коньяк, блин, - подумала я. - А я предпочитаю розовое Крымское шампанское, - унеслась я на мгновение в далекое сладкое шальное прошлое. Так, спокойно, - тут же вернула я себя в душный кабинет."
Упоминание об алкоголе и последующей смерти меня все-таки насторожило. Здесь явно было что-то серьезное.
- А разве несколькими глотками коньяка можно спиться и умереть? - настойчиво вернулась я к скользкой теме. - Вы собираетесь спиваться коньяком?
Женщина перестала плакать и удивленно-заинтересованно ответила:
- Пожалуй, нет, не коньяком.
- А чем? - подвела я ее ближе к опасной теме.
- Наверное, водкой... или даже не водкой, - самогоном. Да, самогоном, уже уверенно ответила она.
- Вы видете себя, пьющей самогон? - с азартом борзой, учуявшей зайца, повела я свою игру.
- Да...пожалуй, - медленно, словно нащупывая в темноте дорогу, ответила женщина.
- Где Вы видите себя пьющей самогон?
- В старом деревянном доме.
- Опишите этот дом. Он большой?
- Нет, не очень. В нем одна комната и кухня с полуразвалившейся печкой,- задумчиво рассматривая только ей видимую картинку, - ответила уже успокоившаяся клиентка.
- Где Вы в этом доме?
- Я сижу на полу, прислонившись к стене. У меня в руках старая бутылка. Большая. Сейчас таких не делают, - как в трансе говорит женщина.
- Откуда у Вас эта бутылка?
- Ее принесла соседка, старуха. Она приходит ко мне раз в неделю, приносит овощи, хлеб и самогон. Иногда мы вместе пьем, а иногда она оставляет еду и бутылку и сразу уходит.