- Сколько раз повторять, Косматый: зови меня «лорд Оттар»! Ещё пара сотен голов этого скота, – кивок в их сторону, – и уже никто не посмеет называть нас «Отбросами». Я буду милордом, а вы моей гвардией. Так что привыкай быть гвардейцем, ублюдок!
Совершенно лысый Косматый уже начал синеть. Дикий разжал пальцы, и тот кульком плюхнулся в пыль. Хильда тут же решила тоже называть его про себя «лорд Оттар» - а то вдруг он и мысли умеет слышать? Обернувшись к остальным, он прорычал:
- Чего вылупились! Ждёте второго пришествия Обиженного? Гоните это стадо в Хоупвиль, да поживее, пока они не начали дохнуть в дороге. За падаль нам никто не заплатит!
- Пошла! - кто-то толкнул Хильду, и она едва не шлёпнулась на живот.
Они снова выстроились в цепочку и потянулись вперёд, оставив мёртвые тела на земле. Хильда оборачивалась на неестественно лежащего Калеба до тех пор, пока он не превратился в малюсенькую точку на дороге. По щекам бежало что-то горячее, горькой солью стекая в рот.
Кэм
После долгого лежания мышцы ныли, а голова кружилась. Оглядевшись в поисках своей заплечной сумки, Кэм нигде её не обнаружила. Похоже, та осталась в примерочной вместе с поддельным паспортом и настоящим бумажником.
Комната, как выяснилось, соединялась ещё с одним помещением, поменьше, наверное, молельней: в её центре стояла статуя молодой женщины и весьма своеобразная, надо сказать. Изваяние протягивало вперёд левую руку, словно ощупывая ею темноту, а ладонью правой закрывало себе глаза. Вопреки всем законам физики, на каменном лице лежал тёплый розоватый отсвет, делая его похожим на живое. Кэм проследила траекторию левой руки, и странность объяснилась. В противоположной стене имелась ниша с каменной чашей. Сосуд был до краёв наполнен воском, в котором плавал горящий лоскут. Он и создавал иллюзию. Поёжившись при мысли о таком мрачном соседстве, Кэм поспешила обратно в комнату.
Итак, чтобы отсюда выбраться, ей нужна помощь. Все сёстры и мать-настоятельница отпадают, значит, Корин. Нужно найти её! Как это она сказала? «Встретимся у бюста Уксусной, перед вечерней молитвой».
Надеясь, что время вечерней молитвы ещё не настало, Кэм заозиралась в поисках одежды. В сундуке за ширмой обнаружилась парочка платьев всех оттенков серого. Она быстро натянула одно из них, замешкавшись со шнуровкой на спине, и впрыгнула в матерчатые туфли, заботливо сложенные у изножья кровати. Возле двери она замерла, прислушиваясь. Снаружи не доносилось ни звука, и Кэм тихонько потянула ручку на себя. Дверь с порадовавшей лёгкостью поддалась, но в последний миг предательски крякнула, закончив на протяжной визгливой ноте. Кэм выскочила в тёмный коридор, который тянулся в обе стороны. От каменных стен исходил холод, а по ногам нещадно сквозило. Зря она не догадалась поискать в комнате тёплую одежду! Но времени возвращаться не было: где-то хлопнула дверь, послышались шаги, кто-то, кряхтя, направился в её сторону. Она наугад кинулась влево. Каменная кишка несколько раз изогнулась, а потом резко закончилась, выплюнув её в промозглый вечерний воздух.
Кэм очутилась в крытой арочной галерее, с четырёх сторон окружавшей внутренний дворик с садом. Рассудив, что беглянке не стоит расхаживать у всех на виду, Она подобрала подол и сиганула через низкое ограждение в сад. В тени фруктовых деревьев ей сразу стало спокойнее. А ещё снаружи оказалось куда теплее, чем в помещении. Едва она успела затаиться, как по галерее проплыло несколько монахинь. Все они держались стен, не занимая середины прохода, и двигались так бесшумно, будто стеснялись звука собственных шагов.
Выждав ещё какое-то время, Кэм решила обследовать своё убежище. Помимо финиковых и сливовых деревьев, в саду росли незнакомые удушающе ароматные цветы и плоды, и имелось несколько каменных скамеек, поддерживаемых щекастыми херувимами. В четырёх концах дворика белели мраморные бюсты. Похоже, ей, наконец, повезло. Где, как не здесь, искать бюст Уксусной, кем бы она ни была!
Кэм поочерёдно приблизилась к каждому изваянию, стараясь держаться в тени. Судя по полустёртым датам, уже знакомым головным уборам и преисполненным собственной значимости лицам, в камне были запечатлены предыдущие матери-настоятельницы, похожие, как родные сестры. Все, кроме последней: желчное лицо морщилось, как от вони, а дата была самой ранней. Похоже, она нашла первую мать-настоятельницу.
- Камилла! Ну, наконец-то! – заговорила статуя, и сердце Кэм чуть не выпрыгнуло из гортани.