Выбрать главу

Хоук

 

Хоук взглянул в сторону горизонта, где виднелся явственный след дыма, и нахмурился. Чем скорее он управится с заданием, тем лучше. В землях чужеземцев надо быть начеку. Сейчас ему нельзя натыкаться на Отбросов или Обиженных. Да, и деревни лучше объезжать стороной. Из-за Чёрной крестьяне голодают и всё чаще выходят на большую дорогу с вилами и дубинами. Ни первых, ни вторых, ни, тем более, третьих, Хоук, конечно, не боялся. Да, и вряд ли кто-то из них рискнет на него напасть. Но его теперешнее задание слишком важное, чтобы ставить его под угрозу. Умереть от ножевой раны где-нибудь в канаве Приморской Долины? Так подвести лорда Норгарда Хоук просто не мог. В этом случае милорд, конечно, пошлёт следом другого гончего – может, Мердока или Осберта. Но время будет упущено. Так что у него нет права на ошибку.

Хоук пришпорил Шайтана и, не поворачиваясь, пошарил в седельной сумке. Нащупав бурдюк и, не отводя глаз от дороги, он сделал пару глотков прокисшего эля. Хозяин трактира божился, что это напиток наивысшего качества, точно как его благоверная. Хоук мало что смыслил в женской красоте и заплатил две монеты. Отпив, он понял, что вислоухих краснолицых баб нельзя считать красивыми. Случай вообще был исключительный: он редко замечал, что ест или пьёт. Еда она и есть еда.

Заменить эль или вернуть деньги хозяин отказался, да ещё и позвал на подмогу двух сыновей. Хоук сломал руки всем троим. Потом проверил погреб. Но другого эля в трактире просто не оказалось.

Кинув бурдюк обратно в сумку, он вынул из кармана плаща мешочек из выделанной кожи. Пустив коня шагом, он аккуратно вытряхнул на ладонь несколько чёрных остроконечных листьев и снова спрятал кисет. Закинув сушёные листья в рот, он перетёр их языком и проглотил. Через миг горло и язык привычно обожгло. Почувствовав хорошо знакомый кипящий прилив сил, он снова пришпорил Шайтана. Конь возмущённо мотнул головой, и Хоук понял, что на этот раз переусердствовал.

Хоть он и провёл в седле почти трое суток, но практически не чувствовал усталости. Он мог бы ехать и вовсе без сна и остановок, в отличие от Шайтана. У того не было недрёма, лишь полувыжженная трава и изредка овёс, когда попадались постоялые дворы. Шайтан очень выносливый, но даже ему надо отдыхать.

К вечеру он будет на месте. Действовать следует быстро и сегодня же тронуться в обратный путь. По возможности, не привлекая внимания. Пышная церемония ждёт их по возвращении в Наскальный.

План был чётким. План провалился.

Кэм, Хильда

- Всеблагая Зрящая! Кто, во имя Единого Бога, так её изуродовал? Сестра накажет нас за недосмотр!

- Но мы не виноваты…

- Ещё вчера вечером всё было в порядке…

- Никто не знает, как это могло случиться…

- Её нашли в той самой комнате.

- Но неужели ничего нельзя…

- Нет. Тут уж ничего не поделаешь – обратно не пришьёшь.

Кэм сквозь полудрёму слышала приглушенные голоса. Изъяснялись говорившие странно, будто на смеси европейских языков, да ещё и коверкая слова. Чтобы что-то понять, приходилось напрягаться. А напрягаться сейчас не хотелось. Судя по упоминавшейся сестре, она всё-таки в больнице, а не в полиции, как грозился продавец. О ком говорят эти женщины? Похоже, к ним поступила какая-то изуродованная несчастная. Может, лежит в одной с ней комнате. Но мозг ворочался вяло, и сил не хватало даже на любопытство.

Она с усилием приподняла ресницы. Из красного тумана выплыло и зависло прямо перед её носом бурое пятно. Когда резкость настроилась, оно превратилось в лицо землистого оттенка с мясистым носом-картошкой. Встретившись с Кэм взглядом, оно моргнуло и исчезло.

- Сёстры, она очнулась!

Приглушённое шушуканье тут же прекратилось. В комнате стало очень тихо. К Кэм участливо придвинулось уже другое лицо, вытянутое и печальное, но с кожей такого же унылого цвета.

- Миледи, как вы себя чувствуете?

Миледи? Здесь так принято шутить? Но ей вовсе не было смешно. Напротив, стало даже не по себе, потому что из полумрака начали проступать другие женские лица, удивительно схожие цветом и выражением, и отличавшиеся разве что формой. И все они смотрели на неё с одинаковым сочувствием.

- Я не миледи, - прохрипела Кэм басом и тут же закашлялась, прочищая горло.