Дъёрхтард запечатал башню колдовским оберегом, так что и муравей отныне не мог переступить ее порога. Граниш первым начал шаг. Окинув на прощание любовным взором родные места, и пообещав лесу вернуться, маг последовал за ним.
Глава шестая. Последние советы учителя
Комната практического колдовства находилась за аршинной каменной стеной одной из галерей Алакрея и открывалась словом-паролем, которое из соображений безопасности время от времени менялось. В местонахождении комнаты не было большой тайны, а безопасность предполагала, в первую очередь, упреждение попадания в комнату случайных людей, кое несло для них смертельную угрозу.
— Черный пергамент, — произнесла Азара. Часть стены повернулась, девушка вошла внутрь, произнесла пароль повторно, и дверь затворилась.
Она попала в большую цилиндрическую комнату трех саженей диаметра и тридцати саженей длины. Белый камень стен, несмотря на могучие защитные чары комнаты, почернел, пропитавшись множеством заклинаний. Весь интерьер составляли стоящие по углам и у дальних стен шесть железных видавших виды манекенов. В центре напротив двери руны прочертили белый треугольник на полу.
Азара вошла в него. Древние символы полыхнули, их призрачнее копии закружились и сцепились, образовав вокруг нее голубоватую пирамиду. Она сжималась и по мере сжатия меняла очертания. Верхний угол ее стал невидим, стороны продолжили сужаться в районе пояса, образовав подобие рукавов, углы расправились. Поблескивая, прозрачные письмена робы Ренталана медленно вращались в разных направлениях, то теряя очертания, то отчетливо проявляясь в воздухе. Движениями рук волшебница собрала энергию, после чего выбросила кисти вперед.
— Ша-ди-ит-та-ло.
Из ладоней вырвался поток огня и с ревом устремился к центральному манекену. Достигнув цели, огонь взорвался шаром и расплескался искрами во все стороны. Манекен даже не покачнулся.
Азаре на нравилось это заклинание: шумное, небрежное, любимое начинающими магами и презираемое могущественными колдунами оно, тем не менее, было самым сильным из известных ей. Орден Аланара в большей степени интересовался безопасностью адептов, его арсенал не располагал могущественными заклинаниями разрушения, но имел большой спектр всех возможных защит, оберегов, целебных чар. Эльмуд слишком ревностно ее опекал. Девушка чувствовала себя сиделкой, лекарем, нянькой, повитухой, кухаркой, — кем угодно, но не настоящим магом. Она умело залечивала раны и мастерски владела бытовой магией, обладала большой теоретической подготовкой и совсем не имела практического применения боевой магии. Даже огненный шар она выучила втайне от наставника, подглядев заклинание в его магической книге. Простой в изучения язык богов он же язык магии божественного происхождения рошъянтис был дарован людям Аланаром. Это слоговый язык, каждый слог которого схематически изображает необходимую постановку языка и положение губ, так что даже ребенок, не понимая смысла, может его читать. Однако на письме рошъянтис имел компоненты, воспроизводимые не только вербально, но также соматически — движениями и жестами, потому даже владея рошъянтисом сызмальства, нельзя сотворить заклинание просто озвучив желаемое действие. Возможности колдовства, разумеется, ограничивались не только знаниями, но и собственными магическими силами заклинателей. Использование языка богов не являлось обязательным условием колдовства. Иные ордена магии, изучающие силы других, не подвластных богам миров, общаются иным образом, порою, вовсе не прибегая к словам. Так, например, Эльмуд рассказывал Азаре об альмандах — исконных жителях Яраила, великих ученых и волшебниках. Изначально не имевшие языка и общавшиеся с помощью мысленных образов они запечатлели увиденную вокруг природу на коре Яргулварда: полуденное солнце и животворящий дождь, величественные облака и упоительный ветер, пахучие травы, и многообразных зверей. Увидевший эти первые письмена странник Нигдарабо восхитился и признал, что узрел в них себя. Альгар есть самый простой в мире язык, но он же и самый сложный. Он фундамент и ступеньки других языков, прародитель и часть их. В альгаре еще нет букв, иероглифов и даже идеограмм, лишь только графемы. И нет у каждой из них определенного смысла и звучания, складываясь вместе, графемы образуют цельные картины, и картины эти — оттиски мира. Это письмо наполняло первые книги — круглые и плоские, высеченные из срубов деревьев, и графемы в них спиралями расходились из центров страниц. Одно заклинание на языке альгара Азаре было известно.