Так размышлял Глефор в ночи, тишине которой подпевали цикады. Они вторили его мыслям, умиротворяли, убаюкивали. Король погружался в нежную дрему. Перед ним покачивался огонь, застилал глаза, обволакивал душу. «Идем со мной, — шептал он. — Позволь мне обнять тебя, успокоить. Ни о чем не переживай. Все лишь пепел, все пустое. Есть только я. Со мной тебе будет хорошо…»
Огонь плясал с ним и вокруг него, весело смеялся, согревал и оберегал. А затем внезапно погас. Глефор открыл глаза. Темнота. Свеча погасла, палатка напиталась запахом дыма и… холодом. Намедни было так тепло, что люди в лагере укрывались, единственно остерегаясь вездесущих насекомых. Сейчас же Глефору представлялось, что он босой стоит на холодном каменном полу. Тело под доспехом ежилось, волосы шевелились, легкие глотали ледяную темноту.
Протрубил рог.
Глефор выскочил наружу. Люди спешно выбегали из палаток, одевались, быстро, но без суеты. Лагерь моментально ожил. Подъехал всадник и, не спешиваясь, доложил без всякой прелюдии:
— Тальинды выступают.
В период войны Глефор приказал опускать его титул, дабы не тратить секунды на пустословие. Солдаты привыкли к этому не сразу, но стали относиться к королю как к лучшему другу и не могли высокопарно величать того, кто делил с ними все тяготы полевой жизни, смеялся их историям и прикрывал спины в боях. Поначалу его называли безрассудным, говоря, что не до́лжно королю рисковать жизнью наравне с простым воином. Глефор показал себя настоящим мастером боя, он врезался клином в ряды неприятеля, направо и налево сминая тальиндов огромным шестопером. Он воодушевлял людей и словом, и делом, и хотя приказал считать себя ныне не королем, но полководцем, мужи за его спиной улыбались в бороды. «Великий», — шептали они.
Возле королевской палатки, привязанный между двух вбитых в землю столбов висел гонг. Глефор подобрал лежащую здесь же колотушку, и низкий мерный звук разнесся по лагерю. Король вошел в самый крупный шатер, и вскоре тот наполнился военными советниками. Это были трое рассветников, старших командиров армии Глефора, возглавляющих рассветы, предводитель разведчиков, а также первый маг Глефора. Все люди бывалые идущие за королем с начала войны.
— Начинай, Борнус, — распорядился Глефор и посмотрел на предводителя разведчиков — мужчину в кожаных одеждах лишь немногим его старше.
— Тальинды будут здесь через три, может, четыре часа, если не сократят шага.
— Времени предостаточно, — успокаивал Ройд, первый рассветник, усатый ветеран, чьи годы службы были длиннее усов. — Через час наша армия будет в полной боевой готовности.
— Пошлем гонцов Мирадеону, — предложил Борнус. — Пусть ударит с тыла.
— А сами можем сделать крюк, отступить и объединиться с Мирадеоном, — высказался Мараин — второй рассветник.
— Неразумно, — возразил Ройд. — Тальинды быстрее нас и если догонят в лесу, наш строй рассыплется.
— Согласен, — кивнул Глефор. У нас достаточно сил, чтобы окружить врага. Гонцов Мирадеону мы, конечно, пошлем, но бой начнем без него.
Никто не стал возражать. Предстоящее сражение должно закончиться быстро, еще до прихода серебряного всадника. Орвен, третий рассветник высказал то, что звучало у всех в головах.
— Это бессмыслица. У тальиндов нет ни единого шанса. Зачем они нападают?
Повисло непродолжительное молчание.
— Возможно, знают что-то, чего не знаем мы, — вступил в разговор Сварнас — маг средних лет негласный сателлит Глефора. Все обернулись к нему, и он продолжил. — Это похолодание аномальное.
— Думаешь, здесь замешано колдовство? — Глефор насторожился. В отличие от людей, которые либо рождались с кровью Ирилиарда в жилах, либо без нее, все тальинды обладают магическим даром. Правда сводится он к телепатическим способностям, позволяющим понимать мысли других разумных существ и сопротивлению воздействию простых заклинаний, и король предположил наличие у них тайных союзников.
— Именно.
— Тогда это по твоей части. Не должно быть никаких неожиданностей.