— Мы сражались и с более сильным противником, — напомнил он Дъёрхтарду.
Маг использовал на хримтурсе самое сильное заклинание из своего арсенала — распыление, и потрясенный его неэффективностью, слушал старшего предвозвестника одним ухом. Но когда перед его глазами возник Резец, необходимость какого-либо объяснения отпала. Дъёрхтард чувствовал себя вернувшимся в прошлое, в тот миг, когда стоял против Карха и не видел возможности его победить. С тех пор он одолел много препятствий, но как показало распыление, против хримтурсов оставался все так же беспомощен. Он зажал в руке Резец. Мысль о том, что прошлое всегда повторяется и ему стоило попытать удачу еще в этом прошлом, не покидала мага и мешала сосредоточиться на текущей задаче. Чтобы унять сердцебиение он закрыл глаза. Вдох — глаза открыты, под ногами лед, кинжал занесен для удара, выдох — и клыки давно умерших борутов вгрызаются в жилы мерзлого камня. Хримтурс оцепенел, не довершив шага, и стал заваливаться вперед. Но прежде чем вернуться на землю, Дъёрхтард, стоя на плече гиганта, еще дважды пронзил его шею и напоследок прочертил в ней глубокую борозду. Хримтурс обрушился с грохотом, подминая молодые деревца и обламывая столетние ветви. «А ведь Аеси могла быть хримтурсом и Адояс брунтурсом», — некстати подумалось магу. Мысль эта породила следующую: «Не на другой ли стороне по умыслу анияра до́лжно находиться их вестникам?». Меж тем гиганта почитали мертвым, но приблизиться к нему не решались. Хримтурс пошевелился и, упершись руками в землю, стал подниматься. Его движение послужило сигналом к действиям магов: огненные столбы, лучи и потоки устремились к нему со всех сторон. Спасаясь от огня, хримтурс прикрыл руками голову и бежал прочь, но впереди поджидала другая группа магов. Гигант ревел, но казалось, это ветер гудит; кисти его растеклись лужами, голова, растаяв, скособочилась. Упав, он больше не вставал. Другого хримтурса Солас растопил огненной бурей. Он приказывал не подходить близко к нему самому, но двое солдат попытались увести от него великана, приближение которого, как им думалось, магистр не заметил — и людей и великана унес вихрь горящих листьев и раскаленного воздуха. Одного брунтурса свалили воины Сребимира, в чем была заслуга Вирдео, на короткое время превратившего их сталь в адарион. Миридис проворной ланью проскальзывала меж двух лагерей, дыханием анияра поднимала смертельно раненных и наполняла опустевшие колодцы сил. Граниш вернул Резец. Скрываясь в кустах, он внезапно выскакивал, парализую великанов и даже адау-воинов, чьи доспехи крис легко преодолевал. Дъёрхтард с другими магами вступил в тяжелейшую схватку с колдунами-адау. Ераиль в битве не показывалась. Азара уже длительное время сражалась с Мехатором, но никто из них не мог взять верха. Великана окружали магические сферы и кольца, направленные против него заклинания разбивались о символы, а сам Мехатор создавал все новые и новые защиты. Используя Закром Аланара, Азара резко переломила ход поединка. Плетью Сурхосула она расколола вражеские щиты и, не дав Мехатору опомниться, призвала слепой взгляд Ирилиарда — заклинание анализировало и поражало цель наиболее действенным способом. В небе возник огромный закрытый глаз, веко приподнялось, извергнув длинный узкий поток лунного света, прошедшего сквозь Мехатора. Но великан не окаменел, не сгорел и не рассыпался в пыль, он просто исчез, и Азара не без сожаления поняла — соперником ее был не Мехатор, лишь иллюзорный двойник. Элефомил не принимал участия в бою, но возглавил отход горожан. Кувер-Асим пусть не был мастером фехтования, ухитрялся одновременно пребывать в разных частях битвы, его хладнокровие и грамотные приказания не позволяли врагу подчинить себе ее сценарий. Амутар был в числе людей, заколовших первого брунтурса, он не рвался яро подобно Белому Охотнику в гущу сражения, но разумным образом совмещал свои умения с талантами союзников: он получил адарионовый клинок от Вирдео, в тяжелую минуту нашел Миридис, затем пристроился к Люперо, добивая раненных. Он выбирал врагов себе по силам, но вклад в общее дело оттого только возрастал. Морхорд, будучи гораздо меньше любого воина-адау, свирепостью не уступал, а ловкостью их превосходил. Великаны горделиво следовали за лидером, которого считали непобедимым. Однако Амутар, наблюдая за ним, понял, — великан не столько хороший боец, как актер. Высокое место он занимал по праву и, будучи очень большим и сильным, мог рассчитывать на победу в драке с любым представителем своего рода. Врагов он всячески запугивал: рычал и скалил зубы, тела людей и после убийств продолжал дробить своей ужасающей канабо, втаптывал в почву или разрывал на части и разбрасывал ошметки в стороны. Но для хорошего полководца одной силы мало. Он не отдавал никаких команд кроме тех, что демонстрировал собственным примером, а именно — убивал людей. Действия его были исполнены безудержной яростью, но в таком граничащим с безумием состоянии Морхорд был лишен осмотрительности. Этой слабостью и воспользовался Амутар. Он укрылся за толстым стволом, по другую сторону которого предводитель великанов затеял драку, и когда тот оказался на расстоянии прыжка, швырнул себя спиной вперед ему в ноги. Морхорд не удостоил долгим взглядом ударившийся об него мешок с костями, и оставленный без внимания, Амутар спокойной поднялся, разрубил ему коленное сухожилие и отпрыгнул в сторону. Великан взвыл и упал на колено. С неослабевающей яростью он продолжал удерживать людей на почтительном расстоянии, но солдаты уже обступали его кольцом, а воины Морхорда, мигом забыв о предводителе, действовали теперь исключительно по своему усмотрению и устремления каждого из них были направлены только на собственное благополучие. Почти одновременно пять копий пронзили великана, наконечники двух из них безнадежно застряли в ребрах и так и остались торчать. Изрубленный, исколотый Морхорд продолжал стоять на коленях, изо рта его вытекала густая почти черная кровь.