— Нет, — возразил борут. — Ему не убежать далеко, и жизнь я отдаю не напрасно.
— Никаких жертв, — распорядилась Миридис. — Брось клинок, или я прикажу Люперо отгрызть тебе руку. — Однако угроза ее звучала жалобно. Она посмотрела на адоранта, скрывая неуверенность в его послушании.
— Вы можете вернуть Азару, — не слушая, продолжал Белый Охотник.
— Как? — спросил Дъёрхтард. Борут направил острие меча на Ераиль.
— Поднимайся, — приказал он. Женщина посмотрела на него потрясенно. Она поднялась, но не из страха смерти, а подчиняясь необъятному восхищению перед человеком, который сделал то, в чем она считала себя лучшей.
— Как? — повторила она вопрос мага, но вложила в него совершенно иной смысл.
— Мы не станем обменивать одну жизнь на другую, — упорствовала Миридис. Борут покачал головой, в уголках его рта выступила кровь.
— Меня уже не спасти.
Он прочертил на земле небольшой круг, достаточный, чтобы человеку можно было в него встать, рядом обозначил еще один такой же, и последним большим кругом взял предыдущие два в кольцо. Один из меньших кругов он занял сам, по линии большой окружности расставил предвозвестников в следующем порядке: Ераиль на южной, Граниш на западной, Миридис на северной, Дъёрхтард на восточной сторонах. Закрыв глаза, мысленно он стал взывать к Азаре.
Это были самые тяжелые минуты в его жизни. Боль — величина не бесконечная, она ограничена нашим восприятием и самим источником причинения боли. Тальинды не выказывают слабости в бою и способны вытерпеть, не дрогнув, любое ранение, иные люди несгибаемой воли молчаливо переносят страшнейшие пытки, ни дыба, ни костер не вызывает в них крика и слез, они выше боли, перешагнули через это бренное чувство. Тоже справедливо и для боли душевной. Безвольные неженки исходят слезами от скуки, одиночества или оброненного оскорбления, люди стойкие молчаливо взирают на то, как рушится их мир, и выживают. Боль плотскую Белый Охотник презирал, духом был стоек как никто. Но Аштагор вызывал боль совершенно иного рода, он разделял проявленный облик на составляющие эссенции внутренних миров: дух, имя, сердце, тень, сон, отражение. А его квинтэссенцию, душу, разрывал на части.
Подобно ему, Ахари растекалась по мирам, но будучи бессмертной, не могла умереть окончательно. Она не участвовала в цикле перерождения и не вернулась в свой дом, Рошгеос, куда после смерти попадали создания верные рошъяра. Она сидела на корнях Яргулварда, не касаясь ногами неумолимо стремящихся вод Абаканадиса, и смотрела в небытие, туда, откуда на закате бытия выйдет тысячерукий зверь, туда, где не существует дворец четырех и одного повелителей, чьи врата откроются, и голос без слов ее позовет. И ее позвали, но позвали с другой стороны. Голос шел из какого-то мира, из какого-то времени. Ахари уже забыла свою жизнь, все свои многочисленные жизни. Она внимала бесконечной тишине, но когда услышала зов, обрела память. Она вернулась в Яраил и распустилась красным цветком, огненным фениксом, вернулась окончательно и восстала после многовекового сна. Она увидела Белого Охотника, кровь текла из его ушей, рта и носа, кровь заволокла глаза и тонкими змейками сползала со щек. Тело сотрясала судорога, но он оставался на ногах, а в протянутых руках покачивался слишком тяжелый для смертного груз. Белый Охотник не увидел всполохов красного пламени, не видел женщины в красном платье, в которую это пламя обратилось. Он был поглощен долгом держать Аштагор, и он не умрет, пока другие руки не воспримут ноши. Ахари обхватила рукоять меча. Белый Охотник вернул контроль над телом, осмысленным взглядом посмотрел на нее и почему-то попросил:
— Не забывайте меня. — А затем расслабил руки и исчез. Исчез из проявленного мира и вошел в те двери, куда не приводят стопы смертных.
Первой из круга вышла Миридис. Она отвернулась, опустилась на колени и закрыла лицо руками. Люперо, понурив голову, виновато подошел к ней. Альва всхлипнула и обняла друга за шею. Остальные предвозвестники молча предавались каждый своим мыслям, но все они были об одном. Ахари подняла Закром Аланара, просмотрела опустевшие страницы и захлопнула книгу — ей он больше не понадобится, затем обернулась и подняла руку. Широкий красный луч разрезал небосвод. Яркой вспышкой он ворвался в лес в той его части, где скрылся Карх. Звон осколков хримтурса издалека был почти неслышен.
Уцелевшие люди, не сговариваясь, собирались на поляне. Кто-то предложил связать Ераиль, но замысел этот даже сам предпочел не воплощать, и командир войска тальиндов так и осталась нетронутой в рядах неприятеля. Все слишком устали для каких-либо решений. Ахари подошла к Вирдео.